Заветное желание владыки стефана. Церковь прокомментировала обвинения в адрес епископа гомельского и жлобинского стефана Заветное желание владыки Стефана

Протодиакон Андрей Кураев опубликовал в своем блоге материалы, свидетельствующие о том, что епископ Гомельский и Жлобинский Стефан (Анатолий Нещерет) совращал воспитанников духовных учебных заведений и священников младше себя по чину. Пост «Исповедь семинариста» был размещен в Живом журнале Кураева 5 января.

В частности, Кураев опубликовал письмо некоего Сергея Ф., рассказавшего, что он подвергся сексуальным домогательствам со стороны Нещерета. «Когда еп. Стефан был еще на Туровско-Мозырской кафедре, он лично пытался меня совратить. Всадил в меня почти целую бутылку водки, лапал меня. Это меня так ошарашило (я даже и подумать не мог об этом), что я даже протрезвел. В тот день я был проездом в г. Мозыре, и просто решил навестить Владыку. <...> Если посчитаете нужным как-то добавить это в свои публикации по данной теме - добавляйте смело. Никаких ограничений по именам не накладываю. Все сказанное могу засвидетельствовать на кресте с Евангелием», - говорится в письме (орфография и пунктуация сохранены - прим. «Лента.ру»).

«Про этого персонажа я сам в минувшем году слышал рассказ одного диакона, тогда певчего из Киевской семинарии. Там имело место буквально физическое насилие», - добавил со своей стороны Кураев. По его словам, епископ пригласил к себе в гости нескольких певчих из духовного училища, а затем уговорил одного из них остаться на ночлег. «Студент ощущал себя в безопасности: ведь келью батюшки осенял огромный крест, распятие до потолка. Проснулся от боли в заломанных руках...», - написал Кураев.

Епископ Стефан учился в Московской духовной семинарии в 1985-1988 годах. В 1987 году был пострижен в монашество. В 2002 году Нещерет окончил Киевскую духовную академию и два года спустя был определен епископом Туровским и Мозырским. В 2012 году решением Священного Синода РПЦ назначен владыкой Гомельским и Жлобинским.

Сергей Ф. пояснил, что решил рассказать Кураеву о своем опыте после того, как протодиакона уволили из Московской духовной академии. Сам Кураев связал свое увольнение с позицией по делу Pussy Riot, а также с разоблачительными публикациями в ЖЖ касательно «голубого скандала» в Казанской семинарии. «Эта история теперь станет очевидным для многих доказательством существования влиятельнейшего голубого лобби в нашей Церкви (не в Московской Академии: в ней сейчас чисто)», - заявлял в частности протодиакон.

В ответ первый заместитель председателя Учебного комитета при Священном синоде РПЦ, профессор академии протоиерей Максим Козлов заявил, что Кураев, говоря о причинах своего увольнения, выдает желаемое за действительное.

Андрей Кураев, окончивший МДА в 1992 году, был уволен из учебного заведения 31 декабря 2013-го. Он преподавал в академии миссиологию с 2004 года. В своем блоге Кураев неоднократно озвучивал мнение по различным вопросам, не совпадающее с официальной позицией Русской православной церкви.

Сегодня, в день праведной кончины ; † 28 апреля 1963), портал публикует две очередные , одна из которых посвящена приснопоминаемому Владыке. Оба рассказы были записаны Ниной Александровной Павловой со слов исповедницы Христовой Елены Владимировны Апушкиной.

Заветное желание владыки Стефана

Однажды узнал, что архиепископ Мелхисидек (Паевский) умер в храме на горнем месте во время чтения Апостола. И он возжелал: «Вот мне бы так умереть!» А рассказывала мне о владыке Стефане Елена Владимировна Апушкина, исповедница Христова, приговоренная в 1932 году к трем годам ссылки в Казахстан. В Москве мы жили в соседних домах, и я навещала уже ослепшую Елену Владимировну, чтобы почитать ей что-нибудь вслух. Помню, читала я по-церковнославянски с ошибками, и Елена Владимировна терпеливо поправляла меня, понимая, что я новичок в Церкви и лишь недавно крестилась. А уровень моего невежества в ту пору был таков, что когда Елена Владимировна рассказывала мне про Оптинских старцев, то я наивно полагала: старцы - это старички, очень умные, добрые и любимые дедулечки. Про мудрых дедушек всё было понятно, но что означает загадочное слово «Оптина»?

Будущее было неведомо, и я даже не догадывалась, что однажды куплю дом возле Оптиной пустыни и поселюсь здесь. Но будущее уже отбрасывало свою тень на настоящее, и рассказы Елены Владимировны исподволь вплетали мою жизнь в канву оптинских событий.

За ответом будущий владыка Стефан, а тогда еще молодой врач, поехал к преподобному Нектарию Оптинскому

Вот рассказ о поездке будущего владыки, а тогда еще молодого врача Сергея Алексеевича Никитина к († 1928). После окончания мединститута Сергей Алексеевич работал в клинике для умственно отсталых детей, был увлечен исследовательской работой и однажды встал перед выбором: посвятить ли свою жизнь науке или остаться практикующим врачом. С этим вопросом он и ехал к старцу. Поездка была долгой, трудной, опасной. После ареста и разгрома Оптиной в 1923 году старец жил под надзором в селе Холмищи, и ездили к нему тайно, под покровом ночи, иначе неприятностей не избежать.

Молодой человек, - спросил отец Нектарий, - вы читали про потоп?

Читал, - ответил Сергей Алексеевич.

Представьте себе, - продолжал старец, - ведь теперь совершенно необоснованно считают, что эпоха, пережитая родом человеческим в предпотопное время, была безотрадно дикой и невежественной. На самом деле культура тогда была весьма высокой. Люди многое что умели делать, предельно остроумное по замыслу и благолепное по виду. Только на это рукотворное достояние они тратили все силы тела и души. Все способности своей первобытной молодой еще природы они сосредоточили в одном лишь направлении - всемерном удовлетворении телесных нужд. Беда их в том, что они «стали плотью». Вот Господь и решил исправить эту их однобокость. Он через Ноя объявил о потопе, и Ной сто лет звал людей к исправлению, проповедовал покаяние пред лицем гнева Божия, а в доказательство своих слов строил ковчег. И что же вы думаете? Людям того времени, привыкшим к изящной форме своей цивилизации, было очень странно видеть, как выживший из ума старикашка сколачивает в век великолепной культуры какой-то несуразный ящик громадных размеров да еще проповедует от имени Бога о грядущем потопе. Смешно.

Небось, устали с дороги, а я вам про потоп, - сказал батюшка и предложил Сергею Алексеевичу прилечь на диване.

Усталый врач мгновенно уснул, а к концу ночи его разбудили: пора уезжать. Старец благословил Сергея Алексеевича в дорогу и, просияв по-детски чистой улыбкой, ответил на так и не заданный вопрос: «Врач-практик, врач-практик».

Это было больше, чем ответ на вопрос, потому что специальность врача-практика облегчила пребывание владыки в заточении. В 1931 году его арестовали в группе маросеевских прихожан и приговорили к трем годам заключения. Из Бутырской тюрьмы врача Никитина привезли в лагерь на Северном Урале и там назначили лагерным фельдшером. Теперь доктор проводил медосмотры заключенных и при тяжелых заболеваниях рекомендовал назначить на легкие работы. Сергей Алексеевич старался облегчить участь заключенных, но в первые месяцы, рассказывала Елена Владимировна, ему пришлось нелегко. И здесь к рассказу Елены Владимировны добавлю фрагмент из воспоминаний покойного протоиерея Василия Евдокимова, дважды отбывавшего срок в лагерях.

Сергей Алексеевич вымолил у Господа дар - распознавать Божиих людей. Был такой случай: в лагерь пригнали новый этап…

Самое тяжелое в лагере, - рассказывал мне батюшка, - это тоска от одиночества среди неверующих людей. Но как найти единомышленников? Как опознать их, если все обриты наголо и в одинаковых тюремных робах? И Сергей Алексеевич вымолил у Господа дар - распознавать Божиих людей. Был такой случай: в лагерь пригнали новый этап, и в колонне зэков был архиепископ Казанский - к сожалению, запамятовал его имя. И вот идет он, оборванный, обритый, оболганный, и вдруг слышит шепот Сергея Алексеевича: «Благословите, владыко». У владыки даже слезы из глаз брызнули: «Я думал, что попал в ад, а слышу ангельский голос».

Он вышел на берег реки и трижды прокричал: «Матренушка, помоги! Я в беде!»

Вскоре, рассказывала Елена Владимировна, врача Сергея Никитина назначили заведующим туберкулезным отделением в лагерной больнице, и ему дали отдельную комнату. В этой комнате хранились Святые Дары и Евангелие, а по ночам тайно совершались богослужения. Срок трехлетнего заключения Сергея Алексеевича уже подходил к концу, когда на врача написали донос. Фельдшерица подслушала, как начальник лагеря докладывал кому-то, что на Никитина заведено новое дело, теперь трехлетним сроком он не отделается, и дадут ему не меньше десяти лет. Сергей Алексеевич расстроился, а медсестра говорит ему: «Доктор, в наших краях живет блаженная Матренушка. Попросите ее помочь, она всем помогает». Да, но как из лагеря добраться до блаженной? «А вы покличьте ее, - посоветовала медсестра, - она и услышит». В тот же день Сергей Алексеевич вышел на берег реки и трижды прокричал: «Матренушка, помоги! Я в беде!» А дальше было вот что: начальника лагеря перевели служить в другое место, следственное дело куда-то исчезло, и вскоре доктор вышел на волю.

Есть и другая версия этого рассказа. «Проходи, Сереженька, проходи», - сказала блаженная Сергею Алексеевичу, сразу же назвав незнакомца по имени. Разночтения понятны, если учесть монашеское устроение великого пастыря, считавшего нескромным сообщать, что блаженная назвала его «владыкой». И это в ту пору, когда до хиротонии во епископа Можайского было еще долгих 26 лет.

Здесь следовало бы перечислить, в какие годы и в каких епархиях служил владыка Стефан. Но сама Елена Владимировна мне об этом не рассказывала. Узнавалось всё позже - из книг. Вот почему отсылаю читателя к книгам и особенно к публикациям Александры Никифоровой, собравшей интереснейшие воспоминания о владыке Стефане. Мне же представляется более существенным рассказать о последней встрече с Еленой Владимировной. Была она уже в преклонных годах, и позже, в Оптиной пустыни, я узнала: раба Божия Елена скончалась в 98 лет 7 февраля 1999 года в день памяти новомучеников и исповедников Российских. Вот и говорили мы в ту последнюю встрече о таинстве смерти и о кончине владыки Стефана.

Сбылось заветное желание владыки - умереть в церкви Христовой

Служить ему было трудно. В Калужском кафедральном соборе он служил только в нижней церкви, потому что подняться на второй этаж уже не было сил. А Великим постом 1963 года начались такие невыносимые боли в сердце, когда до церкви было уже не дойти. Служил владыка Стефан только на Пасху и на Фоминой неделе. А свою последнюю он отслужил в день памяти жен-мироносиц - 28 апреля 1963 года. Причастился владыка в алтаре и вышел с проповедью на амвон. Он говорил о той великой любви, что преодолевает страх, и жены-мироносицы бесстрашно шли за Христом во времена лютых гонений. Произнес он проповедь целиком, не договорил лишь последние два слога. Вдруг покачнулся, умирая, и иподиакон успел подхватить его. Так сбылось заветное желание владыки - умереть в церкви Христовой и близ Христа.

Похоронили владыку Стефана в Подмосковье - возле алтаря Покровской церкви в селе Акулово. Среди сопровождавших гроб был зять Елены Владимировны инженер Валериан Кречетов, а ныне протоиерей и настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в селе Акулово. Когда-то, выйдя замуж за священника Константина Апушкина, матушка Елена молила Господа о даровании ей благочестивого потомства. И разросся ее род, яко древо плодовитое при исходищах вод. У отца Валериана 34 внука, а среди его сыновей есть уже священники. Милость Божия на претерпевших гонения и следовавших за Христом в тяжелые времена.

С днем памяти владыки Стефана связано одно мое личное событие. 28 апреля я должна была приехать в оптинские края для оформления сделки на покупку дома. Наследников было четверо, жили они в разных городах, а потому сговорились съехаться вместе в точно назначенный день. Надо ехать, а у сына температура 40. Ладно, думаю, днем оформлю сделку, а к ночи домой вернусь. Где там! Игумен Марк, а в ту пору инженер Миша Бойчук, сразу же разъяснил мне, что он мучается уже полгода с оформлением дома, а справку о приусадебном участке никак не достать. То есть сначала должна приехать комиссия из Калуги, перемерить землю, а потом уже сельсовет выпишет справку. Господи, помилуй! Что же делать? Вдруг вспоминаю: 28 апреля - день памяти Калужского владыки Стефана. Я на калужской земле, и он хозяин здесь. Ничтоже сумняшеся звоню в акуловский храм и прошу: пусть отец Валериан помолится на могилке владыки Стефана, чтобы он вступился в мое дело. И отец Валериан помолился.

Не может быть! - воскликнул отец Марк, узнав, что я за полдня оформила сделку.

Всё шло как по маслу, с необыкновенной легкостью. «Да ну, - сказали в сельсовете, - эту комиссию из Калуги до морковкина заговенья надо ждать!» И оформили справку по прежним замерам. Служивый народ уже гулял в преддверии праздников, и нас везде приглашали к столу: «Что вы стоите как неродные? Вот картошка горячая, грибы, огурчики. Посевная скоро, набирайтесь сил». И была радостная весна.

Когда владыку Стефана перевели в Калугу, он обрадовался: рядом Оптина. Он не раз приезжал в разоренную Оптину, где всё порушено, искорежено, а в храмах стояли еще трактора. Здесь он молился на могилках Оптинских старцев, плакал и радовался: «Святая земля!» Ему дано было пронести через всю жизнь ту великую любовь к Церкви и ее святыням, которую ничто не могло омрачить. А очернителей Церкви хватает. В акафисте иконе Божией Матери «Всех скорбящих Радосте» есть такие слова: «Беды от врагов, беды от сродник, беды от лжебратии терпяще». Беды от врагов - это понятно. Беды от сродник - больно, но привычно. А беды от лжебратии - это нож в спину и предательство вместо любви. Тут и сильные, бывает, ломаются. Вот и владыка Стефан пишет в одном письме: «Меня и предупреждал епископ, что буду терпеть от “лжебратии”, которая является главной язвой современного церковного общества». А претерпел он немало. Однажды против владыки взбунтовался хор и забастовал псаломщик, требуя, чтобы службы были коротенькими, но владыка не позволил их сокращать. В другой раз предшественником владыки по храму был сребролюбец, забросивший все церковные дела и взимавший дань с населения за исцеления какими-то «ковриками». А чего стоит история закрытия Тихвинского женского монастыря в Днепропетровской епархии! О времени служения в этом монастыре владыка говорил «как о золотом яблочке, которое Господь посылает каждому человеку». Это была родная ему монашеская жизнь, где жили по Уставу, а не по указаниям невежественной и властной церковной двадцатки. Благодатные были дни. А потом на Днепропетровскую кафедру пришел епископ Иоасаф (Лелюхин) - «волк в овечьей шкуре», как называли его верующие. Он не только не защитил монастырь от гонителей, ломавших и выбрасывавших иконы из храма, но даже весело сказал советским властям: «Давно надо было ликвидировать это кодло».

Как можно любить Церковь с такими лжебратиями? А владыка любил. В Курган-Тюбе, где служил владыка, в ту пору еще отец Сергий, православных было мало, а однажды в церковь никто не пришел. Владыка, как всегда, служил благоговейно, а в конце службы произнес проповедь. «Батюшка, кому вы проповедь-то говорили?» - спросил его мальчик-прислужник. И услышал в ответ: «Вот когда в храме нет людей, присутствуют Ангелы».

Владыка любил эту Церковь, где служат Ангелы. Разве могут клеветники и лжебратия разрушить то, что создал Христос? Владыка чувствовал неземную небесную природу Церкви и всю жизнь спешил в храм. Там глава нашей Церкви Христос. Там Пречистая Богородица со святыми угодниками молят Бога о нас.

Келейница пыталась не пустить его в храм: «Владыко, вам отлежаться надо. Вы же умрете!» «Лучше умереть стоя, чем жить лежа», - ответил он

Однажды больной владыка Стефан пошел в церковь, а келейница тетя Катя пыталась остановить его: «Владыко, вам отлежаться надо. Вы же умрете!» «Лучше умереть стоя, чем жить лежа», - ответил он.

Эти слова владыки я часто вспоминала в ту пору, когда пришла неожиданно долгая болезнь и привела ко мне свою любимую подружку - саможаление. Жалко стало себя. И как мне, немощной, куда-то идти? Мне отлежаться надо! Сто причин, чтоб не ходить в церковь. Но владыка ходил, и я пойду.

Умер от голода

К сожалению, я так и не выполнила просьбу Елены Владимировны Апушкиной - записать и подготовить к печати ее воспоминания об известном московском диаконе Михаиле Астрове, служившем в Святодуховом храме на Пречистенке. Вскоре после революции храм закрыли и разрушили. Теперь на этом месте станция метро «Кропоткинская», названная так в честь революционера-анархиста Кропоткина. Осквернили богоборцы Москву, а следом начался голод.

Голод был страшный. А Мишенька все пожертвованные ему продукты отдавал голодающим или нес передачи в тюрьму.

При чем здесь пост? - не понимает меня Елена Владимировна. - Ведь Мишенька голодал. Ел совсем редко, когда угостят добрые люди. Но вот положат ему в гостях на тарелку котлету. Он отрежет от котлеты для себя малую крохотку. Остальное завернет и унесет с собой. «Простите, - говорит, - там семья с детишками, деткам нечего есть».

«Простите, - каялся отец Михаил. - Только вы лучше для меня еду не доставайте. Я не могу не раздавать, когда рядом голодают»

Туберкулез - болезнь голода. И в лагеря (их было несколько) диакон Михаил Астров попал уже больной туберкулезом в тяжелой форме. В Темниковском лагере больного диакона посылали на тяжелые работы. Осилить дневную норму он от слабости не мог, а потому получал лишь урезанную пайку, исхудав до состояния дистрофика. А потом был лагерь на Северном Урале, где туберкулезным отделением лагерной больницы заведовал будущий владыка Стефан, а тогда находившийся в заключении врач Сергей Алексеевич Никитин. Как же он старался помочь больному диакону! Однажды доктор Никитин выписал отцу Михаилу килограмм сала, а тот отдал сало больным. «Я с таким трудом достал это сало для вас, - рассердился Сергей Алексеевич, - а вам что ни дай, вы всё раздаете!» «Простите, Сережа, - каялся отец Михаил. - Только вы лучше для меня еду не доставайте. Я не могу не раздавать, когда рядом голодают».

Мишенька был из образованной именитой семьи, дядя - градоначальник Москвы, - рассказывала Елена Владимировна. - А сам он был простой, как ребенок, и так восторженно любил Христа, что жил, как велел Христос, - по Евангелию.

Умер диакон Михаил Астров от туберкулеза. А честнее сказать, от голода, потому что он не мог не отдавать свою еду голодающим. Так Христос заповедал, и он исполнил заповедь: «Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя».

А что сказать о нас, строго постящихся, но от избытка «праведности» осуждающих тех, кто нарушает пост? В общем, оцеживаем комара, поглощая верблюда, в немилосердном поношении людям. Стыдно за прошлое, но прошлого не вернешь и уже не расспросишь Елену Владимировну о диаконе-исповеднике Михаиле Астрове. Сохранились лишь скупые сведения о нем. Но в мартирологе новомучеников и исповедников Российских, составленном протопресвитером Михаилом Польским, есть такие примечательные строки: «Диакон Михаил Астров. Умер от туберкулеза в ссылке в Каркарлинске Семипалатинской области в 1936 году. Монахиня Серафима Наумова ухаживала за ним последние полтора года и видела Ангела при его смерти».

Епископ Стефан, в миру Сергей Алексеевич Никитин, родился в Москве, но вырос и провел детство в фабричном поселке Вознесенской мануфактуры Богородского уезда Московской губернии, где его отец был одним из старших бухгалтеров фабрики. Теперь этот поселок называется городом Красноармейском. Вокруг поселка лежала очень живописная местность, а сам поселок также был образцом красоты и порядка. В нем был и храм во имя Вознесения Господня, ныне уничтоженный.

Мать владыки Стефана, Любовь Алексеевна Никитина, была духовного происхождения. Ее отец, московский священник в церкви Троицы в Лужниках, принял монашество с именем Сергий в Даниловом монастыре, где долгое время был архимандритом, а затем рукоположен во архиерея и назначен епископом Угличским, викарием Ярославским. Все члены семьи Никитиных были глубоко верующими, по воскресеньям и праздникам посещали церковь.

В детстве Сережа очень любил бывать в церкви, а дома часто «облачался» в платки и играл в «службу». У дедушки были надежды, что, может быть, внук пойдет по его стопам.

У Сережи было три сестры: Елизавета и близнецы Ольга и Нина. Особенно он был дружен со старшей сестрой Лизой. Учились они в начальной школе при Воздвиженской мануфактуре. Вместе играли, вместе ходили в школу, спорили лишь о том, в чьем классе учителя лучше, спорили до слез. Особенные разногласия вызывал вопрос о законоучителе - кто лучше, священник ли о. Сергий Агибалов, преподававший в классе у Сержика, или о. диакон Михаил, который учил Лизу. К отцу Сергию, который стал и первым его духовником, Сережа был привязан, и уже на склоне лет, будучи епископом, разыскивал его могилу у алтаря церкви села Царева (близ Красноармейска), а живя в Струнине, одно время взял к себе его вдову, старушку Татьяну Михайловну. Подросшие дети - Сережа и Лиза - стали мечтать о врачебной профессии, которая помогла бы им делать людям добро. Окончив начальную школу, Лиза первая поехала учиться в Москву и поступила в гимназию М. Е. Приклонской, жила в общежитии. Затем и Сережа поступил в Первую мужскую гимназию (у Храма Христа Спасителя), он жил в пансионе при гимназии.

После гимназии Елизавета Алексеевна поступила на медицинский факультет Московских высших женских курсов, а через год брат ее стал студентом Московского университета. Жили они вместе, сначала снимая комнату в Калошном переулке на Арбате, а потом переехали к друзьям и товарищам Сергея Алексеевича.

Елизавета Алексеевна еще до окончания курса вышла замуж за одного из братьев Штурцель и после рождения ребенка вынуждена была оставить медицину,

Обучение в университете Сергея Алексеевича после революции было прервано. По распоряжению властей студенты-медики старших курсов направлялись в разные концы страны на борьбу с эпидемиями. В 1918 г. Сергей Никитин работал на малярийной станции в местечке Мерве (ныне г. Мары в Туркмении).

В 1919 г. был призван в армию и, как зауряд-врач, проходил службу в госпиталях. Вернувшись в Москву, он сдал экзамены и сделался ординатором профессора Россолимо в нервной клинике МГУ. Одновременно начал работать в детском доме для умственно-отсталых детей в Милютинском переулке (во дворе польского костела). На этой работе он нашел себе добрых друзей, с некоторыми из которых не порывал до конца их или своей жизни. Один из них был близким духовным сыном замечательного архиерея епископа Николая Елецкого, другой, Борис Николаевич Холчев, - последнего оптинского старца иеромонаха Нектария.

Сергей Алексеевич стоял теперь на распутье между занятиями исследовательской медициной и работай практического врача. Он обратился за помощью к Борису Холчеву, как к человеку глубоко верующему (что он сразу понял, познакомившись с ним). Сергей Алексеевич просил Бориса Николаевича организовать встречу с оптинским старцем о. Нектарием, к которому хотел обратиться за ответом на свой вопрос.

Борис Холчев общался с о. Нектарием. Старец был выслан из Оптиной в 1923 году в село Холмищи. Из-за дальности расстояния, бездорожья добираться туда было очень сложно. Борису Николаевичу помогал в этих поездках о. Никон, у которого была возможность достать лошадь и добраться до старца. Борис Холчев попросил о. Никона о помощи в организации поездки Сергея Алексеевича Никитина к о. Нектарию.

Поездка состоялась. О. Никон привез Сергея Алексеевича в село Холмищи в сумерках. В добротной крестьянской избе Андрея Ефимовича, хозяина дома, на половине отца Нектария читались вечерние молитвы. В горнице тихо слушали чтение несколько человек. Сергей Алексеевич с отцом Никоном молча присоединились к ним. Царил особый молитвенный уют. Близился отпуст. И вот из-за легкой перегородки появляется седенький согбенный старец. Как-то по-особому он идет. «Едва топчется», - подумал Сергей Алексеевич, и какие-то новые для него чужие навязчивые мысли овладели сознанием. «К кому ты пришел? Ведь этот старикашка, должно быть, выжил из ума? Смешно». Кто-то невидимый, но злой настойчиво навевал ему желание уйти.

Между тем отец Нектарий произнес отпуст, и присутствующие стали по одному подходить к нему за благословением. Сергей Алексеевич делает то же со всем внешним уважением к священному сану старца. Отец Нектарий всех благословил, но сказал, что плохо себя чувствует и просит приехавших воспользоваться гостеприимством на половине Андрея Ефимовича. Тогда отец Никон замолвил слово за Сергея Алексеевича, сказав, что, дескать, вот московскому врачу нужно будет завтра рано уехать, чтобы к сроку попасть на работу. Старец согласился поговорить с Сергеем Алексеевичем тотчас и оставил его в горнице. Все прочие вышли.

Отец Нектарий с трудом добрался до кресла у стола и предложил гостю присесть, сел сам в кресло, выпрямился несколько и спросил Сергея Алексеевича: «Скажите, а не приходилось ли вам изучать священную историю Ветхого Завета?» - «Как же, учил»,- ответил Сергей Алексеевич. «Представьте себе, - переходя от вопроса к повествованию, стал говорить отец Нектарий, - ведь теперь совершенно необоснованно считают, что эпоха, пережитая родом человеческим в предпотопное время, была безотрадно дикой и невежественной. На самом же деле культура тогда была весьма высокой. Люди многое что умели делать, предельно остроумное по замыслу и благолепное по виду. Только на это рукотворное достояние они потратили все свои силы тела и души. Все способности своей первобытной, молодой еще природы они сосредоточили лишь в одном направлении - всемерном удовлетворении телесных нужд. Беда их в том, что они стали плотью». Вот Господь и решил исправить эту однобокость. Он через Ноя объявил о потопе, и Ной сто лет звал людей к исправлению, проповедовал покаяние пред лицем гнева Божия, а в доказательство правоты своих слов строил ковчег. И что же вы думаете? Людям того времени, привыкшим к изящной форме своей цивилизации, было очень странно видеть, как выживший из ума старикашка сколачивает в век великолепной культуры какой-то несуразный ящик громадных размеров, да еще проповедует от имени Бога о грядущем потопе. Смешно».

Сергей Алексеевич узнал в словах старца знакомые выражения. «Выживший из ума старикашка». А этот «старикашка», оказывается, прочитал его мысли. Сергею Алексеевичу было не по себе, испарилось все, о чем он хотел спросить старца.

Отец Нектарий прервал его смущение удивительно обыкновенной фразой: «Небось, устали с дороги, а я вам про потоп». Глаза старца излучали добро и мудрость. Он предложил Сергею Алексеевичу прилечь на диван, а сам стал готовить письма для отправки с утренней оказией. Усталость быстро погребла под собой все остальные чувства Сергея Алексеевича. Он уснул. Только где-то среди ночи его потревожил шорох. Проснулся. Это отец Нектарий пробирался между столом и диваном к себе в келейку за дощатой перегородкой.

Сергей Алексеевич вскочил и подошел под благословение, чтобы проститься. Батюшка благословил его, приговаривая: «Врач-практик, врач-практик». Так был дан ответ на невысказанный вопрос о профиле медицинской работы Сергея Алексеевича. Это было даже больше, чем ответ. Долгое время после того Сергей Алексеевич был врачом-практиком в любых условиях - на свободе и в заключении. Он и потом, когда стал священником, а позже епископом, широко применял свои колоссальные медицинские познания для пастырского душепопечения.

По специальности Сергей Алексеевич был невропатологом. Он постоянно старался кому-то помочь, о ком-то позаботиться, кого-то устроить и имел на своем попечении каких-нибудь беспомощных старушек.

Сергей Алексеевич стал бывать на Маросейке. Это было уже после смерти отца Алексея Мечева, а вскоре Сергей Алексеевич стал за церковным ящиком, был деятельным помощником настоятеля. С 1925 года по октябрь 1930 года - староста прихода храма святителя Николая в Клённиках.

К 20-м годам относится начало дружбы Сергея Никитина с будущими священномучениками: Владимиром (Амбарцумовым) (+ 1937), Василием (Надеждиным) (+ 1930), после мученической кончины которых Сергей Алексеевич взял на себя заботу об осиротевших семьях своих друзей. После ареста в октябре 1929 года своего духовника, священника Сергия Мечева, он заботился также и о его семье. Известно, что отца Сергия Мечева он дважды навещал в ссылке в городке Кадникове Вологодской губернии.

16 февраля 1931 года Сергея Алексеевича арестовали и направили в Красную Вишеру, в лагерь, расположенный на реке Вишера в пределах Пермской губернии. Там заключенные строили целлюлозно-бумажный комбинат. Этот рабочий поселок вокруг лагеря со временем вырос в город Красновишерск.

Сергей Алексеевич был сразу использован по специальности, т.е. как врач. Сначала надо было обследовать прибывающих в лагерь арестантов для определения их физической пригодности к той или иной по степени трудности работе. А впоследствии он был назначен заведующим туберкулезным отделением лагерной больницы.

Сергей Алексеевич, насколько было в его силах, старался облегчить учесть немощных страдальцев, в особенности из духовенства. Но как было узнать последних среди множества людей, поступавших на осмотр из санпропускника бритыми и обнаженными? Сергей Алексеевич усердно молил Господа о помощи и узнавал священников, главным образом, по их глазам, по взгляду. Так однажды он среди большого этапа узнал Казанского архиепископа и шепнул ему: «Благословите, владыко». У того брызнули из глаз слезы, и он ответил: «Я думал, что попал в ад, а слышу ангельский голос».

Сергей Алексеевич много заботился о тяжелобольном диаконе Мише Астрове и выписывал ему дополнительное питание. Миша все раздавал, этим самым приводил в гнев доброго доктора. Миша просил прощения у Сергея Алексеевича, тогда доктор звал его к себе, давал ему еду и следил, чтобы тот все сьел.

У Сергея Алексеевича была отдельная комната. В комнате врача тайком собирались близкие, чтоб помолиться. В комнате хранились и Святые Дары, которыми причащал старый друг Сергея Алексеевича, священник, который жил в бараке и работал на погрузке леса.

Диакон Миша Астров постоянно видел вещие сны, и были случаи, когда он предупреждал своего врача об обыске. У доктора было маленькое Евангелие. Как и Святые Дары, Евангелие приходилось прятать.

Стремление Сергея Алексеевича помогать заключенным было замечено, и на него донесли в Москву. Сергею Алексеевичу грозили еще десять лет лагерей. Доктор был подавлен. Тогда местная (из Перми) медсестра, видя его в таком состоянии, посоветовала обратиться к блаженной Матреше, которая всем помогает даже заочно: «Пойдите на берег реки и покричите ей, попросите ее помочь». Сергей Алексеевич так и сделал. Он пошел на берег, усердно там молился. Затем трижды прокричал: «Матреша, помоги мне! Я в беде!» Кроме того, дал обет, если Матреша поможет, первым делом навестить ее.

Все обошлось, доктора выпустили из лагеря. Первым делом он поехал в Москву к родным, но уже на следующий день сестра его провожала в Пензу к Матреше.

Сергей Алексеевич узнал, в каком районе города она живет, а как пройти, посоветовали спросить любого встречного. Будущий владыка вошел в указанную избу. Она была незаперта и пуста, и только на столе стояло что-то вроде небольшого ящика или корытца. «Здравствуйте», - сказал Сергей Алексеевич, чтобы привлечь чье-нибудь внимание: «Здравствуйте, Серёженька», - ответил голос из корытца. Сергей Алексеевич подошел к столу и увидел небольшое человеческое существо – слепую, маленькую женщину в платочке, с недоразвитыми руками и ногами. «Откуда ты знаешь мое имя?» - «А разве ты не помнишь, как полгода назад ты меня кликал и просил помощи? Тебе в самом деле угрожала большая беда. Все это время я молилась о тебе. А вот ты скоро будешь стоять перед Престолом Божиим, тогда уже ты помолись обо мне».

Матреша рассказала Сергею Алексеевичу свою несложную историю. Она с детства была такая - безрукая, безногая, а потом еще заболела оспой и ослепла. Мать ее, уходя на работу, уносила в церковь, а зачастую и надолго оставляла ее на попечении церковниц. Они кормили несчастную маленькую калеку, меняли ей пеленки. Зачастую и прихожане приносили гостинцы, милостыньку. Любил ее и священник того храма, разговаривал с ней, объяснял богослужение. Евангелие и Псалтирь знала она наизусть и с самых ранних пор сделалась великой молитвенницей, к которой за утешением и помощью со всех сторон потек народ. Сначала она жила у матери, после ее смерти у своей сестры, а потом у внучатой племянницы. «Меня не обижают», - сказала она.

Популярность Матреши не нравилась местному начальству. «Матреша скоро в Москве понадобится, Матрешу скоро в Москву повезут, Москву ей показывать, Матреша в Москве и умрет», - говорила Матреша. Потом Сергей Алексеевич узнал, что Матрешу увезли в Москву, в Бутырки, где она вскоре и скончалась в тюремной больнице в возрасте 72 лет. Став священником, Сергей Алексеевич неизменно поминал ее первой на каждой проскомидии.

Выйдя из лагеря, Сергей Алексеевич поступил на работу врачом, сначала в г. Карабаново, а затем в г. Струнино Александровского района Владимирской области. Там жил он под молитвенным покровом преподобного Стефана Махрицкого, монастырь которого был раньше неподалеку. Имя преподобного Стефана Сергей Алексеевич принял впоследствии в постриге. Живя здесь, Сергей Алексеевич близко познакомился с Ковровским епископом Афанасием.

Здесь. в Струнине, которое стояло на железной дороге, Сергея Алексеевича могли легче навещать сестры, родные, близкие и знакомые. В свободное от работы время он много молился, вычитывал службы. Молиться приходилось тайком, при тщательно занавешенных окнах.

Сергей Алексеевич решил выйти на путь открытого служения. Для этой цели он направился в Ташкент к правящему епископу. Пришло время освободиться от светской службы, что было не так-то легко. В области не хватало таких квалифицированных невропатологов. Ему предлагали повышение в должности, хотели сделать областным невропатологом. Целый год дело не двигалось с места. Сергей Алексеевич приходил в уныние, тем более из Средней Азии пришло напоминание, что его ждут. К Сергею Алексеевичу хорошо относился заведующий горздравотделом, который даже бывал у него дома. Он догадывался, зачем Сергей Алексеевич хочет уйти от них, отпуская будущего владыку, начальник просил молитв, а через месяц после этого скончался.

Сергей Алексеевич уволился и уехал. Епархиальный владыка, ожидая, едва не нарушил данного год назад обещания. Сергею Алексеевичу пришлось подождать три месяца, он не получал назначения. Наконец его послали в г. Курган-Тюбе, который он в своих письмах оттуда называл «местом, забытым Богом». Здесь он прожил 9 месяцев, и все это время служил почти в пустом храме. Его предшественник. недобросовестный человек, добывал средства нехристианскими методами, потаканием суевериям (например, больных детей накрывал какими-то ковриками, которые должны были их вылечить). Сергей Алексеевич отменил все новшества и предлагал прибегать вместо этого к церковным Таинствам, что суеверным прихожанам не понравилось. Однажды в Прощеное воскресение богомольцев не было, но о. Сергий вышел говорить проповедь. «Кому же вы будете говорить? - спросил присутствовавший сирота Степа, - никого ведь нет. Людей нет, но храм полон Небесных сил (храм был посвящен святому архистратигу Михаилу), им я и буду говорить». Мальчик был поражен.

Отец Сергий не имел никаких средств. Питался хлебом и водой, и, когда пришло время платить налог, пришлось занимать у родных и близких. В это время в г. Ленинабаде было очень неблагополучно в среде духовенства. Владыка решил послать туда о. Сергия, но батюшка, измученный в Курган-Тюбе, наотрез отказался. Только после исповеди у духовного отца благодать таинства помогла ему преодолеть себя. Пробыл он в Ленинабаде недолго. Вскоре батюшка заболел брюшным тифом. Болел долго. Как раз в это время владыку переводили в Саратов, а на его место назначили архимандрита из Самарканда, который долго там прослужил. Оставляя свой любимый храм, новый епископ пожалел послать туда о. Сергия. Там оставался близкий к нему иеромонах, может быть, его духовный сын. О. Сергий направлялся туда с радостью, заранее считая иеромонаха братом. Но, увы, отцу Сергию были созданы невыносимые условия. Он столкнулся с завистью, ревностью, с настоящей травлей. Не выдержав всего этого, батюшка уехал в Ташкент. Вслед ему пошло донесение, что отец Сергий скрылся с церковной кассой. К сожалению, во всех неприятностях (может быть, кроме самой последней) епископ становился на сторону иеромонаха.

Отца Сергия перевели в Ташкент, но и пути скорби не кончались. Владыка поручил о. Сергию несвойственное, незнакомое и непосильное по здоровью дело - постройку молитвенного дома в соседнем с Ташкентом поселке Луначарском. Среднеазиатский климат и без того был вреден о. Сергию, у него было слабое сердце. Вегетативный невроз давал себя знать на каждом шагу, а тут надо было иметь дело с вовсе незнакомым делом. Не хватало денег на оплату рабочих и т.д., о. Сергий изнемогал. По состоянию здоровья он просится в Россию, к владыке Гурию, которого к тому времени перевели из Саратова на Украину, в Днепропетровск.

В ташкентский период известен случай, когда о. Сергий соборовал больную, и она получила исцеление. В другой раз верующую девушку под угрозой исключения за религиозные убеждения заставили в институте писать антирелигиозный доклад. Отец Сергий помог с докладом, но там были только научные сведения, ничего антирелигиозного не было. Доклад прошел блестяще.

В Днепропетровске протоиерей Сергий стал старшим священником женского монастыря и духовником сестер. Монастырский храм снаружи имел странный вид, т.к. верх его вместе с куполом был в свое время снесен, когда на месте упраздненного монастыря помещался детский дом. Но внутри он уже вновь принял вполне подобающий храму вид. Главный престол был посвящен Тихвинской иконе Божией Матери, и ее почитаемое изображение стояло на солее справа от алтаря (если стоять лицом к востоку). Невольно думалось, а где же сохранялась эта икона, пока монастырь был закрыт? Богослужение совершалось истово и благоговейно. Отец Сергий очень заботился о выполнение устава и о внятном чтение и пении. Кроме него, был в монастыре и другой священник, так что служили по очереди. Когда о. Сергий был очередным, то приходил в храм за 2 часа до начала обедни и начинал проскомидию, чтобы без спешки помянуть всех своих близких.

В монастыре о. Сергию была предоставлена отдельная квартира из трех комнат рядом с больничным домовым храмом. Обслуживала его приехавшая из Средней Азии, очень преданная ему старушка - тетя Катя. Владыка Гурий советовал о. Сергию принять монашество. Батюшка согласился. Постриг состоялся. По его желанию он получил новое имя - в честь преподобного Стефана Махрицкого, рядом с обителью которого он жил и молился. Отцу Стефану было хорошо под покровительством владыки Гурия, но вот владыку перевели в Белоруссию, в Минск. Вскоре женский монастырь в Днепропетровске закрыли, причем сделали это внезапно и спешно. Отец Стефан совершал проскомидию, в это время пришли рабочие, стали тут же все ломать, выбрасывать иконы. Отец Стефан просил разрешения дослужить обедню, но ему не позволили это сделать. Взяв в руки Святую Чашу и прижав ее к груди, о. Стефан пошел домой. По лицу его катились слезы.

Отец Стефан пришел в Минск к владыке Гурию. Из Белоруссии митрополита Гурия перевели в Ленинград, а оттуда в Крым, где он и скончался в 1963 году.

Отец Стефан хотел найти для себя какой-либо маленький сельский приход, чтобы там молиться и служить. Придя в Патриаршее управление хлопотать о своем деле, архимандрит Стефан встретил там епископа Гермогена, который порекомендовал Святейшему Патриарху Алексию архимандрита Стефана как хорошего кандидата во епископы. О. Стефан становится епископом Можайским, московским викарием, а также управляющим делами Московской епархии. Жил он при храме Ризоположения на Донской улице. Владыка уже тяжело болел. Его комната была очень неудобна, но владыка не умел и не хотел настаивать на своих личных материальных нуждах. Служил он в храме Ризоположения, говорил проповеди, принимал духовенство, посещал богослужения в подведомственных храмах, проверяя, как там соблюдается устав.

Некоторое время он находился между жизнью и смертью. В таком состоянии владыка видел бесов, припоминавших ему многое из забытого прошлого: анекдоты, пустые слова и т.д. «Но, - прибавлял он, - я видел и ангелов, видел и Самого Спасителя, но об этом расскажу после…» Однако для этого «после» уже не нашлось возможности. Одному духовному сыну он сказал только: «Я имел неизреченное утешение». Еще рассказал, что ему была показана груда битых пузырьков из-под лекарств и сказано: «Это твои добрые дела». Выздоравливая, владыка всем и каждому говорил о необходимости стяжать и вкоренить в сердце непрестанную молитву.

Во время болезни владыка часто исповедовался и приобщался Святых Таин. Владыке стало немного лучше, и он начал даже служить, хотя и с великим трудом. Сам батюшка говорил: «Все мне трудно: сидеть устаю, стоять устаю, есть устаю». Он говорил: «Весну не переживу». Зимой у владыки была сильная невралгия руки, боли невыносимые. Ему делали уколы и разные процедуры. Это немного облегчало его состояние. Владыка служил: на Страстной неделе, на Пасху и на Фомино воскресение. Всю последнюю неделю он все вспоминал владыку Мелхисидека, скончавшегося в храме на горнем месте во время чтения Апостола, и говорил: « Вот бы так умереть!» Владыка отслужил обедню, вышел проповедовать. Похристосовался с народом и поздравил женщин с их праздником жен-мироносиц. Во время проповеди владыка стал опускаться. Окружающие священники подхватили его на руки, положили на пол, из алтаря вынесли подушку. Он трижды вздохнул - и все было кончено. Отпевание совершалось во втором этаже храма под главенством приехавшего из отпуска архиепископа Леонида. Владыку похоронили, как он и просил, у храма Покрова Богородицы в с. Акулове, близ станции Отрадное.

Из последней проповеди владыки Стефана (Никитина) в Неделю жён-мироносиц:

Дорогие братья и сестры! Жёны-мироносицы служили Христу во время Его земной жизни. Оставив всё своё имение, дома свои и все мирские заботы, они всегда были с Господом, сопутствовали Ему и споспешествовали распространению Его учения.

А как мы в наших условиях можем быть с Господом? Где больше всего пребывает Господь? В храме более всего пребывает Господь и благодать Божия. Поэтому мы должны спешить в храм, как можно чаще бывать в храме и как можно дольше пребывать там, чтобы быть с Господом, служить Ему искренней молитвой, соблюдать Его заповеди, любить друг друга.

Использованные источники и литература:

(в миру Анатолий Владимирович Нещерет)

Родился 3 января 1966 года в селе Вертиевка Нежинского района Черниговской области в крестьянской семье.

После окончания в 1982 году средней школы жил в Чернигове, где проходил послушание иподиакона у Высокопреосвященного Антония, архиепископа Черниговского и Нежинского.
По завершении службы в рядах Вооруженных сил с 1985 по 1988 год проходил обучение в Московской духовной семинарии. Во время учебы 4 января 1987 года был пострижен в монашество с именем Стефан в честь первомученика архидиакона Стефана. Постриг совершил инспектор Московской духовной семинарии архимандрит Венедикт (Князев) в Свято-Троицком соборе Троице-Сергиевой Лавры.

14 января 1987 года Высокопреосвященный Александр, архиепископ Дмитровский, ректор МДАиС, рукоположил монаха Стефана в иеродиакона в Свято-Покровском академическом храме, а 3 июня того же года — в сан иеромонаха в церкви в честь Смоленской иконы Божией Матери в Троице-Сергиевой Лавре.

С 1987 по октябрь 1988 года иеромонах Стефан служил в Свято-Николаевском храме деревни Работин Коропского района Черниговской области, затем по май 1990 года нес различные послушания в Свято-Успенской Киево-Печерской Лавре, а с мая по сентябрь 1990 года был настоятелем Свято-Николаевской церкви в деревне Сварычевка Игнянского района Черниговской области.

1 ноября 1990 года иеромонах Стефан переведен в Гомельскую епархию Белорусского Экзархата Московского Патриархата и назначен настоятелем Свято-Покровского храма в селе Корма Добрушского района Гомельской области.

Здесь Промыслом Божиим и усердием отца настоятеля в 1991 году были обретены мощи святого праведного Иоанна (Гашкевича), чудотворца Кормянского, причисленного к лику местночтимых святых 30 апреля 1998 года. Обретение мощей в 1991 году совпало с приездом в Гомель Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в дни первого визита Его Святейшества в Беларусь.

В сан игумена иеромонах Стефан был возведен 13 января 1994 года, в сан архимандрита — 14 октября 1997 года.

22 декабря 1998 года архимандрит Стефан был назначен благочинным Добрушско-Кормянского церковного округа.

Став местом паломничества, Свято-Покровский приход в Корме в 2000 году был преобразован в Свято-Иоанно-Кормянский женский монастырь, а архимандрит Стефан назначен его строителем.

27 июня 2001 года во время своего четвертого апостольского путешествия по белорусским епархиям Свято-Иоанно-Кормянский монастырь посетил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Одновременно гостем обители стал Президент Республики Беларусь Александр Лукашенко.

В период своего пастырского служения архимандрит Стефан создал службу с акафистом святому праведному Иоанну Кормянскому и акафист преподобному Лаврентию Черниговскому.

В 2002 году архимандрит Стефан окончил полный курс Киевской духовной академии.

Постановлением Священного Синода от 24 декабря 2004 г. определен епископом Туровским и Мозырским.

29 января 2005 г. в Петро-Павловском соборе г. Гомеля наречен, а 30 января — хиротонисан во епископа Туровского и Мозырского. Хиротонию совершили: Митрополит Минский и Слуцкий Филарет, архиепископы Уральский Антоний, Витебский Димитрий, Пинский Стефан, Гомельский Аристарх, епископы Бобруйский Петр, Гродненский Артемий, Новогрудский Гурий, Полоцкий Феодосий, епископы Черниговский Амвросий, Васильковский Пантелеимон, Могилевский Софроний, Брестский Иоанн.

Решением Синода БПЦ от 12 января 2012 г. (журнал № 150) назначен председателем Комиссии по канонизации святых Белорусской Православной Церкви.

Решением Священного Синода от 7 июня 2012 г. (журнал № 53) назначен Преосвященным Гомельским и Жлобинским.

1 февраля 2018 года за Божественной литургией в Храме Христа Спасителя в Москве Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом возведен в сан архиепископа.

Образование:

1988 г. — Московская духовная семинария.
2002 г. — Киевская духовная академия.

Епархия: Гомельская и Жлобинская епархия

(Правящий архиерей)

Родился 13 (25 н. ст.) октября в г. Екатеринбурге Пермской губернии в семье потомственного почетного гражданина, крупного золотопромышленника, купца 1-й гильдии Якова Ивановича Расторгуева . Семья их принадлежала Единоверию . Яков Иванович был выходцем из города Вольска на Волге, однако позже записался в царскосельское купечество. В середине XIX в. Яков Иванович Расторгуев обосновался в Екатеринбурге . В 1876-1880 гг.. он избирался гласным Городской думы, считался одним из богатейших людей города, столпом общества, был удостоен звания потомственного почетного гражданина .

Казалось, дела семьи шли блестяще, но в 1882 г. Яков Иванович был признан несостоятельным должником, а все его имущество (в том числе каменный 2-этажный дом в конце Златоустовской ул., ныне — Р. Люксембург) продано с торгов. Вскоре Я.И. Расторгуев скончался, оставив наследниками жену — Анну Алексеевну, пять взрослых сыновей и шесть дочерей.

Жизнь семьи Расторгуевых была неразрывно связана со Свято-Троицкой единоверческой церковью Екатеринбурга, прихожанами и попечителями которой они являлись на протяжении всей своей жизни. В ее стенах Расторгуевы были крещены, повенчаны, а в последствии и отпеты. В этом же храме был крещен и Сергей Яковлевич.

Восприемниками его при крещении стал его родной брат Алексей и родственница матери екатеринбургская купеческая жена, вдова Вера Петровна Баландина . Чин крещения совершил священник Иоанн Иванов и диакон Петр Колосов.

По окончании 5 классов Екатеринбургского Алексеевского реального училища и вплоть до революции Сергий Яковлевич работал служащим мануфактурного дела. В те годы он так же как и его близкие был прихожанином Свято-Троицкой (Рязановской) единоверческой церкви и, по всей видимости, прихожанином ревностным. Не случайно именно его, как наиболее достойного занять кафедру единоверческого епископа, впоследствии рекомендовал протоиерей Андрей Прохорович Новиков , с 1912 по 1930 гг. бессменный настоятель Рязановского храма.

В начале ХХ-го века в среде единоверцев начались сильные преобразовательные процессы. Единоверие желало духовной свободы, избавления от господства и произвола полусветского новообрядческого Синода, возрождения церковной соборности. Не остался в стороне от этого движения и Сергий Яковлевич. 22-30 января 1912 года в Санкт-Петербурге состоялся I-й Всероссийский Съезд единоверцев . По избранию от единоверцев Екатеринбурга Сергий Яковлевич вместе с упомянутым выше протоиереем А. Новиковым, был одним из его депутатов и непосредственных участников.

В том же году он познакомился с одним из выдающихся деятелей единоверия — епископом Сухумским Андреем (князем Ухтомским), между ними завязалась переписка. Спустя годы Архиепископ Андрей (Ухтомский) с радостью воспринял весть о том, что Сергий Яковлевич — владыка Стефан — присоединился к Древлеправославной Церкви: «Вчера узнал я, что епископ Стефан пастырствует у Вас в Бугуруслане. Это меня очень удивило и обрадовало, значит из Уфы может добро быти… Мне хотелось бы самому поселиться в Бугуруслане и помолиться вместе с Вами » .

В начале 1920-х годов Сергий Яковлевич оказался в Уфе, где стал одним из горячих сторонников Уфимского церковного управления, основу которого заложил архиепископ Андрей (Ухтомский).

27 октября по старому стилю 1923 г. Сергей Яковлевич был пострижен в иноческий чин в Воскресенском единоверческом монастыре Златоустовского уезда с благословения епископа Давлекановского Иоанна (Пояркова) от 19 июня 1923 г., в храме Покрова Пресвятыя Богородицы священноиноком-схимником Стефаном.

11 октября 1925 г. возведен в сан игумена Воскресенского единоверческого монастыря, Златоустовского округа епископом Саткинским Руфином (Бреховым), а 16 октября 1925 г. им же рукоположен в сан священноинока.

Советская власть не оставила без внимания церковную деятельность священноинока Стефана — в 1923 году он был арестован Уфимским ГПУ, в застенках которого провел 21 день, и был отпущен на свободу — в то время Бог уберег его от руки большевистского палача. В 1927 году отец Стефан был арестован вторично, теперь уже Красноуфимским ГПУ, но и на сей раз, он бы вскоре освобожден, ибо еще не пришел час его.

4/13 июля 1928 г. по благословению архиепископа Андрея (Ухтомского) Уфимского и Уральского епископ Вениамин (Троицкий) Бирский, временно управляющий Уфимской епархией, и Руфин (Брехов) Саткинский посвятили архимандрита Стефана в единоверческого епископа Иргинския области во граде Сатки Уральской области в храме Рождества Пресвятыя Богородицы.

В 1929 году у Владыки Стефана установились близкие отношения с настоятелем древлеправославного храма в г. Бугуруслане протоиереем о. , который по поручению Главного Церковного Совета занимался вопросом приискания в Древлеправославную Церковь епископа. В результате этого общения Епископ Стефан принял твердое решение присоединиться к Древлеправославию. Последнюю литургию до перехода в Древлеправославие владыка Стефан отслужил 19 августа с/с 1929 года в храме святителя Николы села Шурдан Красноуфимского района Уральской области.

3/16 сентября 1929 года в Москве в кафедральном соборе в честь святителя Николы по ул. Малой Андроньевской в 8 часов вечера Епископ Стефан присоединился к Древлеправославной Церкви вторым чином (через миропомазание) на основании 8-го правила I Вселенского Собора. Чиноприем совершил лично Архиепископ (Позднев) в сослужении архимандрита Пансофия (Ивлиева), который стал духовным отцом владыки Стефана. Присоединение состоялось в присутствии многочисленного духовенства и мирян. Одним из участников и свидетелей этого события был будущий Архиепископ, а тогда священноинок (Кочетов).

Через два дня после присоединения Епископ Стефан и Архиепископ Никола совершили хиротонию в епископский сан на Ростов-на-Дону и Курскую кафедру свщмч. (Ивлиева), который стал первым рукоположенным после раскола XVII века древлеправославным архиереем.

Присоединение Владыки Стефана имеет для Церкви огромное значение, и не только потому, что с его приходом стало возможно восстановление полноты церковной иерархии. То, что Владыка Стефан, человек строгой жизни, ярый противник «живоцерковников», преклонил свою голову под омофор Архиепископа Николы (Позднева), является неоспоримым свидетельством того, что распускаемые врагами нашей Церкви слухи о неискренности последнего — дерзкая клевета, за которую ее распространители дадут ответ в день Страшного Суда.

В том же 1929 году Епископ Стефан возглавил Уральско-Сибирскую древлеправославную епархию. Кафедральный храм Владыки Стефана находился в г.Бугуруслане . Несмотря на преклонный возраст , Владыка деятельно руководил жизнью Церкви, тайно, с огромным риском для своей жизни, он организовывал и проводил церковные Соборы, вел обширную переписку, рукополагал духовенство. В частности, его трудами был рукоположен ряд епископов:

1. 18.09.1929 г. Пансофий (Ивлиев), еп. Ростов-на-Дону и Курский;
2. февраль 1930 г. Филарет (Харламов), еп. Свердловский;
3. декабрь 1933г. Павел (Носов), еп. Городецкий;
4. 1933 г. Феодор (Шашин), еп. Курский и Западной области;
5. 6.07.1936 г. Михаил (Кочетов), еп. Романово-Борисоглебский. Немало сил положил владыка Стефан и на дело примирения разобщенных дьяволом христиан.

Неудивительно, что Советская власть посчитала деятельность Владыки опасной для себя и даже вредной. 29 ноября 1932 года органами Бугурусланского ОГПУ владыка Стефан был вновь арестован, ему было предъявлено обвинение в антисоветской агитации и пропаганде, а также в контрреволюционной организационной деятельности, вот как об этом повествует Меморандум ОГПУ:

Являясь ставленником бывшего князя Андрея Ухтомского, при активном участии Лебедева, проводит политику объединения всех старообрядческих образований в единую общинную организацию для борьбы с советской властью.

Меморандум требовал для владыки Стефана смертной казни, но Бог распорядился иначе — 26 мая 1933 года тройкой ПП ОГПУ СВК на основании ст. ст. 58-10, 58-11 УК РСФСР Владыка был осужден, однако в наказание ему зачли лишь срок предварительного заключения.

Освободившись из застенок ГПУ после нескольких месяцев заключения Епископ Стефан вновь вернулся к своему святительскому служению. 1-го сентября 1934 года упокоился в Бозе Архиепископ Никола (Позднев). 4 сентября владыка Стефан в сослужении других священнослужителей совершил чин погребения почившего Архиепископа. С этого момента он становится Местоблюстителем. В 1935 году Епископ Стефан соборно возводится в сан Архиепископа, Первоиерарха всей Древлеправославной Церкви. Между тем здоровье престарелого Владыки постепенно угасало изрядно подорванное темницами богоборцев и многочисленными заботами и переживаниями о благоустройстве Христовой Церкви в те мрачные для нее времена.

«Простите долго не писал, все хвораю, даже не служу… в Вознесение служил, сил нет, даже крестом прихожан не ограждал, велел священнику ограждать… — писал Архиепископ Стефан Епископу Курскому Феодору (Шашину), — От еп. Павла давно нет писем, писал, что опять заболел как на Рождестве. С южных приходов пишут, что епископам и священникам не позволяют ездить по епархии и служить, требы исполнять. Епископ может приехать куда-нибудь на 24 часа, но не служить. Священники, бывшие в ссылке по 58 ст. от службы устраняются, должны быть замененными неподсудными, теперь осужденных бывших много… Вообще перемена чувствуется к духовенству. Про Еп. Филарета, ничего неизвестно, туда уехал один знакомый, просил я его подробно все узнать, жив ли он. Простите ради Бога, устал писать, много писем написал, хочу отдохнуть » .

Тогда еще многострадальный соработник Христов не знал, что вскоре его желанию суждено будет сбыться и Господь примет Своего верного раба в обители вечного покоя. Шел роковой для российского христианства 1937 год — Церковь лишилась большинства своих искренних священнослужителей и огромного множества мирян. Каждый день в этом году был обагрен христианской кровью. Пролил в те дни свою кровь за Христову веру и Архиепископ Стефан.

27 июля 1937 года органами НКВД УГБ по Оренбургской области Архиепископ Стефан был в очередной, теперь уже последний, раз арестован. На допросах Владыка держался достойно, смело обличал Советскую власть в бесчеловечном отношении к народу, в гонениях на веру:

Народ голодает, ходит раздет и разут, везде притеснен и боится сказать слово в свою защиту… После принятия Сталиным Конституции, я везде и всюду называл ее обманом, потому что соввласть и Сталин только на бумаге дают свободу народу, а на деле этого нет… и по выходе Конституции церкви закрывают .

31 августа 1937 г. Тройкой УНКВД Оренбургской области по ст. 58-10, 11 УК РСФСР древлеправославный святитель-старец был приговорен к высшей мере наказания. 2 сентября 1937 в 24 часа перестало биться пламенное сердце мужественного борца за Божию правду — Архиепископ Стефан был расстрелян. Тело Владыки покоится в Зауральной роще г. Оренбурга вместе с сотнями других ни в чем неповинных людей, чьи жизни оборвала кровавая волна бессмысленных и бесчеловечных репрессий. Реабилитирован Архиепископ Стефан был лишь 11 мая 1989 года.

Владыка Стефан был человеком безупречной христианской жизни, о котором можно без сомнения сказать словами св. ап. Павла:

«Подвигом добрым… подвизался, течение совершил, веру сохранил» (2 Тим.4:7). Вся жизнь Владыки Стефана заключалась в беззаветном служении Христу, от Которого он и сподобился с честью принять мученический, неувядаемый «венец правды ».

Освященный Собор Русской Древлеправославной Церкви 2007 г. прославил Святителя Стефана в лике святых, почитаемых Древлеправославной Церковью.

Святыи священномучениче Стефане, моли Бога о нас!

Примечание:

Письмо еп. Андрея Ухтомского прот. Андрею Лебедеву от 27.10.1930 г.; Источник — следственное дело Архиепископа Стефана № П‑14258, УФСБ по Оренбургской области;
В 2006 году этот храм был возвращен государством древлеправославной общине г. Бугуруслана. Сейчас в храме проводятся реставрационные работы;
На момент присоединения к Церкви владыке Стефану исполнилось 68 лет;
Письмо от 4/17 июня 1937 года;
Из протокола допроса, дело № 3570 УФСБ Оренбургской области.