Плюсы и минусы местничества. Местничество - русская историческая библиотека

До отмены местничеств существовали правила, когда каждый дворянин при вступлении на административную, военную или придворную службу получал чин в согласии с местом, какое занимали в государственном аппарате его предки, минуя низшие должности. В такой системе служебной иерархии положение человека зависело не от личных заслуг, а от происхождения. Название местничества произошло от давнего обычая занимать место на пиру в соответствии со знатностью. При Иоанне Грозном был составлен "Государев родословец", в котором была перечислена высшая знать, и "Государев разряд" – списки назначений на высшие должности, начиная со времен Иоанна III. На основе "Родословца" и "Разряда" производились все новые назначения, причем местнические правила были очень сложны при наличии других близких родственников (кто знатнее?) и тем более, когда заходил спор двух разных родовитых семей. В этом случае рассматривались все исторические прецеденты, записи о назначениях, семейные воспоминания о том, кто и на каком месте сидел при таком-то Великом князе или Царе. Нередко назначаемый на должность бил челом Государю о том, что ему негоже служить ниже такого-то боярина, ибо такая "потеря чести" могла создать прецедент и для понижения статуса у потомства.
Местнические споры были особенно опасны во время военных действий, когда назначения воевод затягивались из-за подобных споров и это мешало боеспособности войска. По этой причине уже с XVI века во время военных походов Царь особым указом повелевал всем "быть без мест".
К тому же система местничества мешала и накоплению должного опыта работы управленцами, и обновлению административного слоя свежими способными кадрами, и борьбе с шляхетскими нравами родовитого боярства. Назревшее решение Собора сжечь разрядные книги с перечнями должностей положило всему этому конец. Их сожжение сопровождалось словами: "Да погибнет во огни оное богоненавистное, враждотворное, братоненавистное и любовь отгоняющее местничество и впредь да не воспомянется вовеки! " Взамен разрядных было приказано завести Родословную книгу, в которую вписывали всех родовитых и знатных людей, но уже без указания их места в Думе.
С отменой местничества стало падать и значение аристократического элемента власти – Боярской думы (хотя она прекратила свою деятельность лишь при Петре I). В известной мере это можно назвать "демократизацией" административного слоя, поскольку каждый способный дворянин мог теперь безпрепятственно подняться по служебной лестнице выше своих предков. Эта реформа также предварила введение в России чинов (осуществленное петровской "Табелью о рангах") и предполагала разделение военной и гражданской властей, хотя осуществить всё это в должной мере не успели из-за смерти Царя Феодора в 21-летнем возрасте.

История России настолько своеобразна и многогранна, что неподдельный интерес вызывают события, которые происходили даже сотни лет назад. Представьте, как вы оказываетесь в Средних веках, разделяете быт простого народа того времени и наблюдаете за тем, как народ реагирует на малейшие изменения. Сегодня возможность заглянуть в прошлое есть, ведь большинство событий, произошедших даже несколько столетий назад, описаны настолько подробно, что реально даже восстановить реплики правителей в те или иные серьезные для государства периоды.

Руководители государства менялись, менялись и реформы, производимые ими на территории государства. Каждый вносил в развитие страны свою лепту – кто-то заметно облегчал жизнь самого простого народа, кто-то делал ее поистине невыносимой, но у каждого правителя были и свои цели, и решения, которые приводили к последствиям, позволяли выбрать ту или иную ветвь развития государства, направляли страну на свой собственный путь. Одним из ключевых моментов истории нашей страны, интересных до сих пор, является отмена так называемого местничества, которая обрела и множество сторонников, и не меньше яростных противников. Но что же это за понятие, и как оно влияло на ситуацию в стране?

Местничество

Местничеством на Руси назывался процесс, когда высокие должности занимали не простые граждане, избранные народом, а те личности, которые подходили для этих должностей по своему роду и богатству – как правило, именно дворяне занимали руководящие посты, и с самого детства готовили своих детей унаследовать престол. На все серьезные места у власти попадали далеко не те люди, которые обладали ораторским талантом или хорошо разбирались в политике – достаточно быть родовитым, обладать известной и благородной фамилией, и, даже если твои навыки ничем не отличаются от рядового кузнеца, ты можешь стоять у самой верхушки власти, руководить людьми и принимать серьезные для государства решения. Управление страной было на уровне чрезвычайного попустительства, ведь практически каждый, кто являлся руководствующим лицом, не обладал достойными и необходимыми знаниями – каждый действовал, исходя из своих личных, иногда очень примитивных интересов.

Почти под конец семнадцатого века действующий царь Федор Алексеевич наконец понял, что подобная система до добра не доведет, и предпринял все возможные попытки это местничество отменить. Однако, даже несмотря на высокий титул и, по сути, главенствующую должность в государстве, ему пришлось столкнуться с массой трудностей, недовольств и даже с волной возмущения со стороны благородных сословий, которые воспитывали своих детей с гарантией получения теплого места.

Изначально та реформа, которая была напрямую связана с повсеместной отменой местничества, была гораздо обширнее и подробнее. Даже сам император стал замечать, что у власти творится полнейший беспорядок – в борьбе за уютное и, конечно же, высокооплачиваемое и престижное место представители благородных сословий вели себя, как дикие животные – здесь происходили и небольшие словесные стычки, и всеобщая травля, и даже кровная вражда – настолько все хотели заполучить место получше. Самым печальным для царя был тот факт, что такая обстановка была не только на удаленных местах, но и в самом непосредственном его окружении, а с этим он мириться уже не мог.

Государь был всецело убежден, что именно местничество является тем самым «яблоком раздора», которое заставляет вороватых и не очень людей бороться за место все выше и выше, а претендентов на заветное местечко всегда было достаточно. Федор Алексеевич даже во всеуслышание утверждал, что властителями движет не желание изменить ситуацию к лучшему и достойно руководить своими подчиненными, а самая обычная гордыня, которая полностью противоречит всем православным канонам, а, соответственно, и сложившейся в стране идеологии.

Сегодня историки могут полноценно описать точку зрения царя, и считал он, что каждый человек равен на этой земле, и никто не в праве ставить себя выше себя, ведь все граждане государства – это единый организм, и от действий буквально каждого зависит его дальнейшее развитие. Чиновники же не выполняли надлежащих им обязанностей, они, по большей части, были заняты распрями и междуусобицами, которые уж точно не помогали правителю справляться с важными государственными задачами.

Уже перед подписанием самого указа об отмене местничества правитель заявляет, что у власти должны находиться не те, кто является представителем рода благородного, а те, чьи способности выделяются на фоне остальных – то есть те, кто с задачами справится в полной мере и имеет предрасположенность решать поставленные задачи на максимально эффективном уровне. Указ же государев гласил о том, что если кто-то из низших чинов не происходит из рода дворянского, но выгодно выделяется на фоне остальных, то все, даже самые благородные сословия, просто обязаны считаться с ним как с равным, ведь только в этом секрет прогресса, продвижения и дальнейших побед страны.

Слово царя

Правитель в своих действиях, в первую очередь, руководствовался опытом иностранных коллег. Он был уверен, что во всех развитых странах предпочтение отдается не тем, кто о счастливой случайности родился в богатой и известной семье, но тем, кто обладает необычными талантами, тем, кто способен привести государство к настоящим положительным переменам. Этот же полезный опыт он и захотел применить на свою подопечную страну для того, чтобы ни в чем не уступать иностранным коллегам, создавать достойное вооружение, совершенствовать всю систему в целом и давать возможность каждому жителю страны проявить себя и занять именно свое место по призванию, а не по сословию.

Важной ролью для царя был талант. Он говорил открыто, что благородство – это не всегда показатель всех наилучших качеств человека, и что иногда случается даже совсем наоборот – благородство губит личность и ее способности, достойный род не делает достойным самого человека, а наживаться на заслугах своих предков никто не имеет права. Царь не отменял благородства как такового – чистокровные были до сих пор в почете, однако, ценились теперь не за фамилию, а за ценный опыт, который передавался из поколения в поколение и таланты, которые проявлялись у представителей подобных сословий.

Эта же реформа стала и преимуществом для некоторых представителей популярных кровей. Если раньше служение под крылом обычного человека считалось унизительным и приравнивалось чуть ли не к наказанию, то теперь такие дворяне приобретали статус, равный всем остальным, даже находящимся на высоких должностях – с этого момента все были равны, никто не имел права занижать достоинство другого, даже если он происходил из простых крестьян.

Реформа решила проблему переговоров. До введения царского указа многие руководители не имели права попасть на прием к высшим чинам хотя бы потому, что не соответствовали сословию – буквально не были достойны внимания. Для того, чтобы все же на прием прорваться, требовалось просить повышения у царя до определенного чина – и только тогда присутствие было разрешено. Теперь ситуация заметно упростилась, что, безусловно, сказалось и на решении государственно важных вопросов – ведь, как известно, большинство проблем в первую очередь видит простой народ, а его голос стало доносить легко, и народ наконец был услышан без бунта, мятежа и возмущения.

Результат

Отмена местничества принесла много пользы государству. Во-первых, пост чиновника теперь получить было гораздо сложнее – для этого важно было обладать навыками, показать себя на деле, а не только являться представителем прославленного рода. Теперь царю служили все на абсолютно равных правах – никто не мог похвастаться своим особым положением, но никто и не мог принизить другого, даже если он происходит из простого народа.

Теперь молодые люди из самых знатных сословий начинали свою службу при дворе не с высоких чинов, предписанных им по роду, а с должностей обычных стольников, наравне с простыми гражданами из обычных семей. Эта служба заметно сблизила народ – теперь дворяне куда больше знали о жизни простых крестьян, а крестьяне почувствовали свою значимость в жизни и функционировании государства.

Безусловно, выбирая пути развития страны, царь попал в самую точку, ведь с этого момента началась новая история, именно с отмены местничества началось прогрессивное время, где каждый имел право на достойное существование.

Конечно, было предпринято великое множество попыток оспорить такое решение государя, однако, ни одна из них не увенчалась успехом. Царь руководствовался, в первую очередь, христианством и его канонами, ведь в те годы религия уже была очень распространена и стояла на первом месте. Также царь не хотел наступать на уже пройденные грабли и совершать ошибок предыдущего правительства, ведь он был уверен, что местничество в полной мере оскорбляет веру христианскую, и на земле русской быть его не должно.

Заключение

Не имеет особого значения, по каким причинам правитель решил действовать таким радикальным образом – руководствовался ли он религиозными предпочтениями, равнялся ли на коллег из других государств или просто хотел лучшей жизни – в любом случае, реформа, проведенная правителем, показала всей стране, что каждый имеет право на существование и развитие, а благородство семьи – это далеко не то, что делает человека достойным по умолчанию

пренебрежение государственными интересами в угоду интересам какой-либо территории, чрезмерное внимание последней в ущерб всему государству. (С. А.)

Отличное определение

Неполное определение ↓

МЕСТНИЧЕСТВО

служебно-родовое местничество, от обычая «считаться местами» за столом и на службе у царя) - в России институт, регулировавший служебные отношения между членами служилых фамилий на военной и административной службе при дворе; обычай, по которому замещались государственные должности в Московском государстве в 15-17 вв. Положение служилого человека в ряду других определялось двояко: по отношению к родичам - на основании родословных книг, по отношению к чужеродцам - на основании разрядных книг и другой документации. Процедура М. представляла собой спор боярских родов между собой о служебном старшинстве, так как родовая честь зависела от служебной и низкая должность могла понизить значение рода. При дворе местничались и женщины, составляющие свиту царицы. Иногда спорящие ссылались на прежнее относительно высокое положение предков по службе: представлялись родословные, указывающие на старшинство рода в служебной иерархии. Дело разбирали бояре, а решал царь. Иногда равные по положению лица исполняли службу в порядке очередности. Местничались и «худородные» служилые люди, т.е. обычай не носил аристократического характера. М. было отменено актом Земского собора в 1682. Лит.: Соловьев СМ. Сочинения. Книга IV. М., 1989; Пресняков А.К Московское царство. Пп, 1918; Шмидт СО. У истоков российского абсолютизма. М., 1996. Л.Е. Лаптева

Образование национального великорусского государства отразились в боярском сознании своего рода теорией аристократического правительства . Основное положение этой теории можно выразить так: московский государь для управления соединенной под его властью Русской землей призывает родовитых сотрудников, предки которых некогда владели частями этой земли. Объединение Великороссии, сообщив великому князю московскому значение всеземского, национального государя, и собранным под его рукой местным правителям внушило идею всеземского правительственного класса. Такой взгляд боярства на свое значение не остался только политическим притязанием, но облекся в целую систему служебных отношений, известную в нашей истории под названием местничества .

Боярство в Московском государстве

В расширительном значением «боярством » можно именовать верхний слой многочисленного военно-служилого класса в Московском государстве. Для определения состава этого слоя можно принять за основание официальную родословную книгу, содержавшую в себе поименные росписи важнейших служилых родов в порядке поколений. Этот послуживший основой местничества Государев родословец , как он назывался, составлен был при Иване Грозном , и на него опирались при разборе генеалогических споров московских служилых людей. Фамилии, помещенные в этом родословце, назывались родословными. Эту родословную знать мы и называем московским боярством. Можно заметить два условия или признака принадлежности к этой знати. Фамилия входила в родословный круг, если приблизительно до начала XVI в., когда этот круг складывался, в своих поколенных рядах имела лиц, служивших в Москве боярами, окольничими и в других высших чинах. Потом, чтобы фамилия не выпала из этого боярского круга, надобно было членам ее держаться на столичной службе, занимая высшие должности по центральному, областному и военному управлению.

Местническое отечество

Под словом «местничество» следует называть тот порядок служебных отношений, какой сложился между родословными фамилиями в Московском государстве XV и XVI веков.

Чтобы понять такое сложное и запутанное явление, как старинное московское местничество, надобно отрешиться от некоторых современных понятий о государственной службе или, лучше сказать, сопоставить тогдашние и нынешние условия назначения на правительственные должности. Теперь при назначении лиц на службу по одному ведомству их ставят в отношение равенства или подчинения одного другому по их сравнительной служебной годности, а эта годность определяется способностями, степенью школьной и служебной подготовки, заслугами, т. е. продолжительностью и успешностью прежней службы, и вообще личными качествами; по крайней мере другие соображения признаются побочными и негласными. Во всяком случае служебное отношение между назначаемыми лицами устанавливается при самом их назначении на должности, и устанавливается на основании сравнительной оценки нужных для службы личных качеств, производимой начальством. В Москве XVI в. при замещении высших должностей служилыми людьми соображались не с личными качествами назначаемых, а с относительным служебным значением фамилий, к которым они принадлежали, и с генеалогическим положением каждого из них в своей фамилии. Князья Одоевские на службе по одному ведомству вообще ставились выше Бутурлиных: таково было взаимное иерархическое отношение обеих этих фамилий. Но старшие Бутурлины могли приближаться к младшим князьям Одоевскими даже равняться с ними, и сообразно с тем менялось их служебное соотношение. Значит, каждая родословная фамилия и каждое отдельное лицо такой фамилия занимали определенное и постоянное положение среди других фамилий и отдельных лиц, с которым должны были сообразоваться их должностные назначения и которое, следовательно, не зависело от этих назначений. Иерархическое отношение между сослуживцами не устанавливалось при их назначении на должности по усмотрению назначавшей их власти, а заранее указывалось помимо нее фамильным положением назначаемых. Это фамильное значение лица по отношению к другим лицам как своей собственной, так и чужих фамилий называлось его отечеством. Это значение приобреталось предками и становилось наследственным достоянием всех членов фамилии".

Местнический счёт простой

Итак, местническое отечество – это унаследованное от предков отношение по службе служилого лица и целой служилой фамилии к другим служилым лицам и фамилиям. Был выработан особый способ определять отечество с математической точностью. Отечество каждого высчитывалось. Правила этого вычисления – целая система, которую можно назвать местнической арифметикой. По двойственному назначению отечества, указывавшего отношение лица к его родичам и чужеродцам, и местнический счет был двоякий: простой – по родословцу, или лествицею, и двойной – по родословцу и по разрядам вместе. Мы уже знакомы с родословцем. Разрядами назывались росписи назначений на высшие должности придворные, по центральному и областному управлению, начальниками приказов, т. е. министерств, наместниками и воеводами городов, также полковыми походными воеводами и т. п. Эти записи велись в Разрядном приказе, соответствующем нынешнему Военному министерству или, точнее, Главному штабу, и сводились в погодные разрядные книги. В 1556 г., как это выяснено г. Милюковым, составлен был Государев разряд – официальная разрядная книга за 80 лет назад, начиная с 1475 г. Счет по родословцу определял генеалогическое отношение лица к его родичам; этот счет был снят с отношений между членами старинного русского дома, т. е. семьи, состоявшей из отца с женатыми сыновьями или из живших вместе родных братьев с семействами. Члены такой сложной семьи строго соблюдали отношения старшинства, выражавшиеся, между прочим, в их рассадке за обеденным столом. Возьмем семью из родных братьев с детьми. Первое место принадлежало старшему брату, домохозяину, большаку, два за ним следующие – двум его младшим братьям, четвертое место – его старшему сыну. Если у большака был третий брат, он не мог сесть ни выше, ни ниже старшего племянника, был ему ровня (ровесник). Это равенство указывалось, вероятно, обычным порядком нарождения: четвертый брат рождался обыкновенно около времени появления на свет первого сына у старшего брата и потому отчислялся уже ко второму поколению – детей, тогда как три старших брата составляли первое поколение – отцов. Таким распорядком мест объясняются основные правила местнической арифметики. По этой арифметике старший сын от своего отца – четвертое место, т. е. между тем и другим должны оставаться два свободных места для второго и третьего отцова брата. Каждый следующий брат местом ниже предшествующего старшего, значит, родные братья садятся рядом в порядке старшинства. Из этих двух правил вытекало третье: четвертый из братьев или третий дядя равен старшему племяннику. Это правило выражалось формулой: "первого брата сын четвертому (считая и отца) дяде в версту", т. е. сверстник, ровня, ровесник (верста – мера, уравнение). Значит, они не сидели рядом, а должны были сесть врозь или насупротив. Общее основание этих правил: отечество каждого из родичей определялось его сравнительным расстоянием от общего предка.

Это расстояние измерялось особыми местническими едининицами – местами. Отсюда и самое название местничества. По местнической связи генеалогии со службой и место имело двоякое значение: генеалогическое и служебное. В генеалогическом смысле это – ступень, занимаемая каждым членом фамилии на фамильной лествице старшинства по его расстоянию от родоначальника, измеряемому количеством предшествующих ему в прямой восходящей линии рождений. Первоначальное понятие о месте в смысле служебном, очевидно, сложилось среди бояр за княжеским столом, где они рассаживались в порядке служебно-генеалогического старшинства; но потом это понятие было перенесено и на все служебные отношения, на правительственные должности. Отсюда употребляемое нами выражение искать места. Генеалогическое расстояние между лицами одной и той же или разных фамилий, назначенными на известные должности по одному ведомству, должно было соответствовать иерархическому расстоянию между этими должностями. Для этого каждая сфера служебных отношений, каждое правительственное ведомство, места в государевой думе, должности административные, городовые наместничества, как и должности полковых воевод, были также расположены в известном порядке старшинства, составляли иерархическую лествицу. Вот, например, в каком порядке следовали одна за другой должности полковых воевод. Московская армия, большая или малая, ходила в поход обыкновенно пятью полками или отрядами. Это были большой полк, правая рука, передовой и сторожевой полки, т. е. авангард и арьергард, и левая рука. Каждый полк имел одного или нескольких воевод, смотря по численному составу полка, по числу сотен, рот в нем. Эти воеводы назывались большими или первыми, другими или вторыми, третьими и т. д. Должности этих воевод по старшинству следовали в таком порядке: первое место принадлежало первому воеводе большого полка, второе – первому воеводе правой руки, третье – первым воеводам передового и сторожевого полков, которые были ровни, четвертое – первому воеводе левой руки, пятое – второму воеводе большого полка, шестое – второму воеводе правой руки и т. д. Если из двух родственников, назначенных воеводами в одной армии, старший по генеалогии, по отечеству, был двумя местами выше младшего, то при назначении старшего первым воеводой большого полка младшего надобно было назначить первым воеводой сторожевого либо передового полка, не выше и не ниже. Если его назначали местом выше, большим воеводой правой руки, старший родич бил челом, что такое повышение младшего родича грозит ему, челобитчику, "потерькой" чести, отечества, что все, свои и чужие, считавшиеся ему ровнями, станут его "утягивать", понижать, считать себя выше его на одно место, так как он стоял рядом, одним местом выше человека, который ниже их двумя местами. Если младшего назначали ниже, большим воеводой левой руки, он бил челом о бесчестии, говоря, что ему так служить со своим родичем "не вместно", что он "потеряет", а родич "найдет" перед ним, выиграет одно место. Привожу этот схематический пример, чтобы показать, как в лествичном счете генеалогия лиц должна была соответствовать иерархии мест.

Местнический счёт сложный

Сложнее был счет, определявший местнические отношения между чужеродцами. Если члены двух разных фамилий назначались на службу, где они должны были действовать вместе с подчинением одного другому, они для проверки назначения высчитывали, какое между ними расстояние по служебному отечеству, принимая за основание обыкновенно службу своих "родителей", т. е. родственников по восходящей линии, как прямых, так и боковых. Для этого они брали разряды и искали в них случая, прецедента, такого назначения из прежних лет, где бы их предки также назначены были служить вместе. Встретив такой случай, они вычисляли ранговое расстояние, какое лежало между доставшимися их родителям должностями. Это расстояние принималось за основание для учета служебного отношения обеих фамилий, их сравнительного отечества, фамильной чести. Определив это отношение фамилий по разрядам, оба назначенных "совместника" брали свои родословные и по ним высчитывали свое генеалогическое расстояние каждый от того своего предка, который встретился на службе в найденном случае с предком другого совместника. Если расстояние это было одинаково у обоих совместников, то они могли быть назначены на такие же должности, т. е. с таким же иерархическим расстоянием, какое было между должностями их предков. Но если один из совместников дальше отстоял от своего предка, чем его соперник от своего, он должен был спуститься ниже соперника на соответствующее число мест. Если в найденном случае предки совместников, князь Одоевский и Бутурлин, служили первый большим воеводой большого полка, другой большим же воеводой левой руки, значит, князь Одоевский по фамильной чести относился к Бутурлину как отец к сыну, "был ему что отец", т. е. отделялся от него двумя местами, потому что большой воевода левой руки – четвертое место, как и старший сын от отца. Установив по разрядам общее служебное отношение фамилий, предстояло еще определить по родословной частное генеалогическое положение лиц, каждого в своей фамилии. Если потомок князя Одоевского отстоял от своего предка на шесть мест, а потомок Бутурлина от своего – на пять, то потомок Бутурлина не мог служить первым воеводой левой руки при назначении потомка князя Одоевского первым воеводой большого полка: Бутурлин должен был подняться на одно место выше. В постоянное местническое отношение фамилий по разрядам вводился изменчивый коэффициент поколений, определявший генеалогическое положение каждого отдельного лица в своей фамилии. Итак, родословцем определялось взаимное служебное отношение лиц одной и той же фамилии, разрядами – отношение разных фамилий, родословцем и разрядами вместе – отношение лиц разных фамилий.

Законодательные ограничения местничества

Изложенной схемы местнического счета, думаю, достаточно, чтобы понять, как местничество осложняло должностные назначения. Особенно в распорядке мест полковых воевод дьякам Разрядного приказа трудно было составить подбор лиц, который предусматривал бы все разнообразные генеалогические и разрядные отношения, примирял все возможные фамильные притязания. Редкая полковая роспись обходилась без споров, челобитий о счете мест, без жадоб на "поруху в отечестве". Путаница увеличивалась еще тем, что знатные молодые дворяне местничались с полковыми воеводами, к которым их прикомандировывали в штаб или для особых поручений. Этими затруднениями вызывались законодательные ограничения местничества. Так, приговором государя и боярской думы в 1550 г. с участием даже митрополита некоторые должности полковых воевод были изъяты из местнического счета, объявлены "без мест". Было, например, постановлено, что большому воеводе правой руки, который тремя местами был выше второго воеводы большого полка, до этого воеводы дела и счета нет, а первые воеводы передового и сторожевого полков не меньше воевод правой руки. Также и служба знатных дворян под командой менее знатного воеводы не ставилась им в счет при дальнейших назначениях, когда они сами становились воеводами. Иногда все назначения полковых воевод или при каком-либо придворном торжестве объявлялись без мест.

Идея местничества

Из того же местнического счета открывается и идея местничества, строго консервативная и аристократическая. Позднейшие поколения родословных людей должны были размещаться на службе и за столом государя, как размещались первые поколения. Отношения между фамилиями, раз установившиеся, не должны были изменяться. Как некогда стали на службе отцы и деды, так должны стоять дети и все дальнейшие потомки. Итак, местничество устанавливало не фамильную наследственность служебных должностей, как это было в феодальном порядке, а наследственность служебных отношений между фамилиями. Этим объясняется значение правительственных должностей в местничестве. Должность сама по себе здесь ничего не значила: она была тем же по отношению к отечеству, чем служит арифметическое число по отношению к алгебраическому выражению, т. е. конкретной случайностью. Князь Одоевский готов был занять какую угодно должность, лишь бы Бутурлин с ним вместе стоял на должности еще ниже, и бывали случаи, когда одно и то же лицо в походах последовательно занимало полковые воеводские должности все в порядке понижения – это не было понижением лица по службе, а зависело от его местнического отношения к товарищам, воеводам других полков. Все дело было не в должности, а во взаимном отношении лиц по должностям. Следовательно, должности в местничестве имели значение, совершенно обратное тому, какое они имеют теперь. Теперь правительственное значение лица определяется его должностью, т.е. степенью власти и ответственности, с ней сопряженной; в местничестве генеалогическим положением лица указывалась должность, какую оно получало. Теперь по известной поговорке место красит человека; тогда думали, что человек должен красить свое место.

Когда сложилось местничество

Князья Одоевские стали выше Бутурлиных и многих других старинных фамилий московского боярства в силу одного из указанных мною правил московского родословного распорядка, потому что в конце XV в. эти князья пришли в Москву прямо со своего удела. Московское местничество было практическим приложением этих правил к служебным отношениям московских служилых людей. Поэтому можно приблизительно определить время, когда оно сложилось. Элементы местничества встретим еще в удельные века при московском, как и при других княжеских дворах, заметим присутствие мысли о служебном старшинстве, найдем указания на застольное и должностное размещение бояр по этому старшинству, на их требование, чтобы их рассаживали за княжеским столом, как сидели их отцы, на признание случаев обязательными прецедентами. Но при удельной бродячести вольных служилых людей служебный их распорядок лишен был устойчивости. Положение их при княжеских дворах определялось временными личными договорами с князем. Лишь только бояре усядутся, уладятся местами и службой, новый знатный пришелец урядится с князем "в ряд и крепость возьмет", "заедет", сядет выше многих старых служак и спутает установившийся распорядок мест. В 1408 г. приехал в Москву на службу внук Гедимина литовского князь Патрикей. Сын его Юрий, ставший в Москве родоначальником князей Голицыных и Куракиных, "заехал", посажен был выше многих московских бояр, потому что великий князь московский, выдавая за него свою сестру, "место ему упросил" у своих бояр. У Юрия был старший брат князь Федор Хованский. На Юрьевой свадьбе его "посел", сел выше, старый московский боярин Федор Сабур, прапрадед которого вступил на московскую службу при Калите. Князь Хованский при этом сказал Сабуру: "Сядь-ка повыше моего брата меньшого князя Юрья". "У твоего брата бог в кике (счастье в кичке, в жене), а у тебя бога в кике нет", – возразил Сабур и сел выше Хованского. Возможность завоевывать высокие места жениной кичкой, эта кичливость, прекратилась в Москве, когда при массовом наплыве сюда служилого княжья, сменившем прежние одиночные заезды, пришлось заменить личное соглашение князя с новым приезжим слугой "уложением", общим способом оценки служебного достоинства служилых людей. Только в Москве элементы местничества успели сложиться в целую систему, и его сложение надобно относить к эпохе, когда шел этот наплыв, т. е. к княжению Ивана III и его сына Василия III . К этому времени стали готовы две основы местничества: личный уговор заменился уложением; исполнился комплект фамилий, между которыми действовали местнические отношения. С той поры собравшиеся в Москве боярские фамилии стали в стройные ряды. Поэтому линии предков, на служебные отношения которых потомки в местнических спорах XVI и XVII вв. ссылались в оправдание своих родословных и разрядных притязаний, обыкновенно не восходили раньше княжения Ивана III. Большая часть знатнейших московских фамилий, служивших главными звеньями местнической цепи, до Ивана III еще и не значилась в московском родословце.

Политическое значение местничества

Теперь мы можем уяснить себе политическое значение местничества для московского боярства. Оно ставило служебные отношения бояр в зависимость от службы их предков, т. е. делало политическое значение лица или фамилии не зависимым ни от личного усмотрения государя, ни от личных заслуг или удач служилых людей. Как стояли предки, так вечно должны стоять и потомки, и ни государева милость, ни государственные заслуги, ни даже личные таланты не должны изменять этой роковой наследственной расстановки. Служебное соперничество становилось невозможным: должностное положение каждого было предопределено, не завоевывалось, не заслуживалось, а наследовалось. Служебная карьера лица не была его личным делом, его частным интересом. За его служебным движением следил весь род, потому что каждый его служебный выигрыш, каждая местническая находка повышала всех его родичей, как всякая служебная потерька понижала их. Каждый род выступал в служебных столкновениях как единое целое; родовая связь устанавливала между родичами и служебную солидарность, взаимную ответственность, круговую поруку родовой чести, под гнетом которой личные отношения подчинялись фамильным, нравственные побуждения приносились в жертву интересам рода. В 1598 г. князь Репнин-Оболенский по росписи занимал в походе место ниже князя Ив. Сицкого, чего ему не следовало делать по служебному положению своего рода, и не бил челом царю об обиде на Сицкого, потому что они с Сицким были "свояки и великие други". Тогда обиделись все его родичи, и князь Ноготков-Оболенский "во всех Оболенских князей место" бил челом царю, что князь Репнин то сделал, дружась с князем Иваном, чтоб тем его воровским нечелобитьем поруху и укор учинить всему их роду Оболенских князей от всех чужих родов. Царь разобрал дело и решил, что князь Репнин был на службе с князем Ив. Сицким по дружбе и потому один "виноват" князю Ивану, т. е. себя одного понизил перед Сицким и его родичами, а роду его – всем князьям Оболенским – в том порухи в отечестве нет никому. Таким образом, местничество имело оборонительный характер. Им служилая знать защищалась как от произвола сверху, со стороны государя, так и от случайностей и происков снизу, со стороны отдельных честолюбивых лиц, стремившихся подняться выше своего отечества – наследственного положения. Вот почему бояре так дорожили местничеством: за места, говорили они в XVII в., наши отцы помирали. Боярина можно было избить, прогнать со службы, лишить имущества, но нельзя было заставить занять должность в управлении или сесть за государевым столом ниже своего отечества. Значит, местничество, ограничивая сферу своего действия родословными людьми, выделяло из военно-служилой массы класс, из которого верховная власть волей-неволей должна была преимущественно выбирать лиц для занятия правительственных должностей, и таким образом оно создавало этому классу политическое право или, точнее, привилегию на участие в управлении, т. е. в деятельности верховной власти. Этим местничество сообщало боярству характер правящего класса или сословной аристократии. Сама власть поддерживала такой взгляд на местничество, значит, признавала боярство такой аристократией. Вот один из многих случаев, где выразился взгляд на местничество как на опору или гарантию политического положения боярства. В 1616 г. князь Волконский, человек неродовитый, но много служивший, бил челом государю, что ему по своей службе меньше боярина Головина быть невместно. Головин ответил челобитчику встречной жалобой, что князь Волконский его и родичей его обесчестил и опозорил, и просил государя "дать ему оборонь". По указу государя бояре в думе разобрали дело и приговорили послать князя в тюрьму, сказав ему, что он человек неродословный, а по государеву указу неродословным людям с родословными суда и счета в отечестве не бывает; что же касается до службы Волконского, то "за службу жалует государь поместьем и деньгами, а не отечеством". Итак, государь может сделать своего слугу богатым, но не может сделать его родовитым, потому что родовитость идет от предков, а покойных предков уже нельзя сделать ни более, ни менее родовитыми, чем они были при жизни. Так, когда московское боярство из пестрых, сбродных элементов стало складываться в цельный правительственный класс, его склад вышел своеобразно аристократическим.

Недостатки местничества

Своеобразный отпечаток клали на аристократическое значение боярства два недостатка, какими страдало местничество. Вводя в государственную службу ценз породы, оно ограничивало верховную власть в самой щекотливой ее прерогативе, в праве подбора подходящих проводников и исполнителей своей воли: она искала способных и послушных слуг, а местничество подставляло ей породистых и зачастую бестолковых неслухов. Оценивать служебную годность происхождением или службою предков значило подчинять государственную службу обычаю, который коренился в нравах и понятиях частного быта, а в сфере публичного права становился по существу своему противогосударственным. Таким обычаем и было местничество, и государственная власть могла терпеть его, пока или сама не понимала настоящих задач своих, или не находила в неродословных классах пригодных людей для службы. Петр Великий смотрел на местничество строго государственным взглядом, назвав его "зело жестоким и вредительным обычаем, который как закон почитали". Так местничество поддерживало ежеминутную молчаливую досаду московского государя на свое боярство. Но, подготовляя вражду, оно не увеличивало, а скорее ослабляло силы класса, для которого служило главной, если не единственной политической опорой. Сплачивая родичей в ответственные фамильные корпорации, оно разрознивало самые фамилии, мелочным сутяжничеством за места вносило в их среду соперничество, зависть и неприязнь, чувством узко понимаемой родовой чести притупляло чутье общественного, даже сословного интереса и таким образом разрушало сословие нравственно и политически. Значит, местничество было вредно и государству, и самому боярству, которое так им дорожило.

Царствование Федора Алексеевича оказалось в целом спокойным. Правил он гуманно, ему удалось умерить чрезмерные аппетиты родственников по материнской линии – Милославских, на смену которым в управлении пришли люди достойные и опытные – бояре Языков и Лихачев, а позже князь В. В. Голицын. При Федоре самодержавие уже не нуждалось в поддержке общества, усилилась власть воевод на местах, в 1678–1679 гг. провели подворную перепись, и с тех пор подданные платили налоги с дворов, а не с земли (с «сохи») как раньше. В окружении царя обсуждали проекты преобразований, предвосхищавшие реформы Петра I. В январе 1682 г. отменили местничество – систему, при которой должности занимали люди в зависимости от знатности и заслуг их рода. Это приводило к распрям из-за «места», затрудняло управление. Федор указом предписал отменить местничество, а книги, в которых велся «местнический счет», сожгли при свидетелях в печах. Главным критерием продвижения по службе стали личные способности и выслуга лет. Москва при Федоре Алексеевиче уже давно жила другой, новой жизнью. При дворе все больше появлялось людей без традиционной бороды, одетых в новомодное польское платье. В жизнь и быт входили западные новинки. Во дворце и домах знати появлялись во множестве иностранные вещи – обои из тисненой кожи, мебель, посуда, кубки и украшения. По-новому начали работать и русские художники. На стенах стали (как тогда говорили) «ставить парсуны» – портреты, написанные с натуры. Иностранцы отмечали, что члены царской семьи понимали по-польски, одевались в польские одежды. Огромное влияние на образ жизни русских верхов оказывали приехавшие с Украины писатели, церковники, учителя – носители польской и смягченной православием украинской культуры барокко. Новое проступало в церковной и гражданской архитектуре («нарышкинское барокко»).

Идея местничества Из того же местнического счета открывается и идея местничества, строго консервативная и аристократическая. Позднейшие поколения родословных людей должны были размещаться на службе и за столом государя, как размещались первые поколения. Отношения