«Для священника в армии главное – быть полезным. Институт армейских священников в россии пока далек от совершенства
религия воспитание армия духовенство
Основной фигурой в воинской церкви и во всей системе духовно-нравственного воспитания нижних чинов и офицеров являлся армейский и флотский священник. История военного духовенства уходит корнями в эпоху зарождения и развития войска дохристианской Руси. В то время служителями культа являлись волхвы, кудесники, колдуны. Они входили в число руководителей дружины и своими молитвами, ритуальными действиями, рекомендациями, жертвоприношениями содействовали военным успехам дружины, всего войска.
По мере формирования постоянного войска постоянным становилось его духовное обслуживание. С появлением стрелецкого войска, которое к XVII в. превратилось во внушительную военную силу, предпринимаются попытки выработать и закрепить в уставах единый порядок несения и обеспечения военной службы. Так, в уставе «Учение и хитрость ратного строя пехотных людей» (1647) впервые упоминается полковой священник.
В соответствии с армейскими и флотскими руководящими документами полковой священник и иеромонах, кроме отправления богослужений и молитв, были обязаны «смотреть прилежно» за поведением нижних чинов, следить за непременным принятием исповеди и святого причастия.
Чтобы священник не вмешивался в другие дела и не отвлекал военнослужащих от порученной им работы, круг его обязанностей был ограничен твердым предупреждением: «Больше ни в какие дела не вступать, ниже что по воле и пристрастию своему затевать». Линия на полное подчинение священника в делах воинских командиру-единоначальнику нашла у офицеров одобрение и закрепилась в жизнедеятельности войск.
До Петра 1 духовные запросы воинов удовлетворялись временно прикомандированными к полкам священниками. Петр по примеру западных армий создал структуру военного духовенства в армии и на флоте. Каждый полк и корабль стали иметь штатных военных священников. В 1716 г. впервые в уставах русской армии появляются отдельные главы «О священнослужителях», которые определяли их правовое положение в армии, основные формы деятельности, обязанности. Священников в армейские полки назначал Святейший Синод по представлениям тех епархий, где располагались войска. При этом предписывалось назначать в полки священников «искусных» и известных своим благонравным поведением.
Аналогичный процесс шел и на флоте. Уже в 1710 г. в «Артикулах военных Российскому флоту», действовавших вплоть до принятия в 1720 г. Морского устава, излагались правила совершения утром и вечером молитв и «чтения слова Божия». В апреле 1717 г. высочайшим повелением было решено «в Российском флоте содержать на кораблях и других военных судах 39 священников». Первым военно-морским священником, назначенным 24 августа 1710 г. к адмиралу Ф.М. Апраксину, был священник Иван Антонов.
Вначале военное духовенство находилось в ведении местной церковной власти, но в 1800 г. оно отделяется от епархиального, в армии вводится должность полевого обер-священника, которому подчиняются все священники армии. Первым главой военного духовенства стал протоиерей П.Я. Озерецковский. Впоследствии главный священник армии и флота стал называться протопресвитером.
После проведения военной реформы 60-х годов XIX в. управление военным духовенством приобрело достаточно стройную систему. По «Положению об управлении церквами и духовенством военного ведомства» (1892) все духовенство Вооруженных сил России возглавлялось протопресвитером военного и морского духовенства. По рангу он приравнивался к архиепископу в духовном мире и к генерал-лейтенанту - в военном, имел право на личный доклад царю.
Учитывая, что российская армия комплектовалась не только православными, но на службе в ней состояли представители других конфессий, в штабах военных округов и на флотах были, как правило, один мулла, ксендз, раввин. Проблемы межконфессиональности решались также за счет того, что в основу деятельности военного духовенства закладывались принципы единобожия, уважения других вероисповеданий и культовых прав их представителей, веротерпимости, миссионерства.
В рекомендациях военным священникам, опубликованным в «Вестнике военного духовенства» (1892), разъяснялось: «...все мы христиане, магометане, евреи вместе одновременно молимся Богу нашему, - потому Господь Вседержитель, сотворивший небо, землю и все, что на земле, есть для всех нас единый истинный Бог».
Правовой базой отношения к воинам-иноверцам служили воинские уставы. Так, устав 1898 г. в статье «О богослужении на корабле» предписывал: «Иноверцы христианских исповеданий совершают общественные молитвы по правилам своей веры, с разрешения командира, в назначенном месте, и, по возможности, одновременно с православным богослужением. Во время продолжительных плаваний они увольняются, по возможности, в свою церковь для молитвы и для говения». Этим же уставом разрешалось находящимся на корабле мусульманам или евреям «читать общественные молитвы по правилам своей веры: мусульманам - по пятницам, евреям - по субботам». В главные праздники иноверцы, как правило, освобождались от службы и увольнялись на берег.
Вопрос межконфессиональных отношений регулировался и циркулярами протопресвитера. В одном из них предлагалось «избегать, по возможности, всяких религиозных споров и обличений иных исповеданий» и следить, чтобы в полковые и госпитальные библиотеки не попадала литература «со встречающимися резкими выражениями по адресу католичества, протестантизма и других вероисповеданий, так как подобные литературные произведения могут оскорблять религиозное чувство принадлежащих к этим исповеданиям и ожесточать их против Православной Церкви и в воинских частях сеять пагубную для дела вражду». Величие православия военным священникам рекомендовалось поддерживать «не словом обличения инаковерующих, а делом христианского самоотверженного служения как православным, так инославным, памятуя, что и последние проливают кровь за Веру, Царя и Отечество».
Непосредственная работа по религиозно-нравственному воспитанию возлагалась в большинстве своем на полковых и корабельных священников. Их обязанности были достаточно продуманными и многообразными. В частности, на полковых священников возлагалась обязанность внушать нижним чинам христианскую веру и любовь к Богу и ближним, уважение к верховной монархической власти, ограждать военнослужащих «от вредных учений», исправлять «нравственные недостатки», предотвращать «отступления от православной веры», во время военных действий ободрять и благословить своих духовных детей, быть готовыми положить за веру и Отечество свои души.
Особое значение в деле религиозно-нравственного воспитания нижних чинов отводилось Закону Божьему. Хотя Закон и являлся собранием молитв, особенностей богослужений и таинств православной церкви, солдаты, в большинстве своем малообразованные, на его уроках получали знания из мировой истории и истории России, а также примеры нравственного поведения, основывающиеся на изучении заповедей христианской жизни. Интересно определение человеческой совести, даваемое в четвертой части Закона Божьего: «Совестью называется внутренняя духовная сила в человеке... Совесть есть внутренний голос, который говорит нам, что есть добро и что есть зло, что честно и что нечестно, что справедливо и что несправедливо. Голос совести обязывает нас делать добро и уклоняться от зла. За все доброе совесть награждает нас внутренним миром и спокойствием, а за все недоброе и злое осуждает и наказывает, и человек, поступивший против совести, чувствует в себе нравственный разлад - угрызения и мучения совести».
Полковой (корабельный) священник имел своеобразный церковный актив, добровольных помощников, занимавшихся сбором пожертвований, помогавших во время церковных служб. В деятельность воинской церкви вовлекались и члены семей военнослужащих: пели в хоре, занимались благотворительной деятельностью, работали в госпиталях и др. Церковь способствовала установлению близости нижних чинов и офицеров. В религиозные праздники, особенно в Рождество и на Пасху, офицерам рекомендовалось быть в казармах и христосоваться с подчиненными. После христосования священник части со своими помощниками обходили семьи офицеров, поздравляя их и собирая пожертвования.
Во все времена воздействие словом военные священники подкрепляли твердостью своего духа, личным примером. Многие командиры высоко ценили деятельность военных пастырей. Так, командир гусарского Ахтырского полка, характеризуя военного священника отца Раевского, участвовавшего во многих боях с французами, писал, что он «находился при полку безотлучно во всех генеральных сражениях и даже атаках, под неприятельским огнем... ободряя полк помощью Всевышнего и благословенным оружием Божьим (св. крестом), пораженных смертельною раною... непременно исповедовал и напутствовал в жизнь вечности святыми таинствами; убитых же в сражении и умерших от ран погребал по чиноположению церковному...» Подобным образом начальник 24-й пехотной дивизии генерал-майор П.Г. Лихачев и командир 6-го корпуса генерал Д.С. Дохтуров характеризовали священника Василия Васильковского, неоднократно раненного и награжденного за свои подвиги орденом св. Георгия 4-й степени.
Известно немало случаев героического служения священников, находящихся в плену или на оккупированной врагом территории. В 1812 г. протоиерей Кавалергардского полка Михаил Гратинский, находясь в плену у французов, ежедневно служил молебны о ниспослании победы русской армии. За духовные и боевые подвиги военный священник был награжден крестом на Георгиевской ленте, а царь назначил его своим духовником.
Не менее самоотверженными были подвиги военных священников в русско-японской войне 1904-1905 гг. Все знают о подвиге крейсера «Варяг», о котором сложена песня. Но не всем известно, что вместе с его командиром капитаном 1 ранга В.Ф. Рудневым служил корабельным священником его однофамилец Михаил Руднев. И если командир Руднев управлял боем из боевой рубки, то священник Руднев под артиллерийским огнем японцев «бестрепетно ходил по залитой кровью палубе, напутствуя умиравших и воодушевляя сражавшихся». Так же действовал и корабельный священник крейсера «Аскольд» иеромонах Порфирий во время боя в Желтом море 28 июля 1904 г.
Беззаветно служило, мужественно и геройски себя проявило военное духовенство и в годы Первой мировой войны. Подтверждением его ратных заслуг служит тот факт, что, по неполным данным, за годы Первой мировой войны священникам было вручено: 227 золотых наперсных крестов на Георгиевской ленте, 85 орденов Св. Владимира 3-й степени с мечами, 203 ордена Св. Владимира 4-й степени с мечами, 643 ордена Св. Анны 2-й и 3-й степени с мечами. Только в 1915 г. к высоким боевым наградам было представлено 46 военных священников.
Однако далеко не всем отличившимся на полях сражений довелось увидеть свои награды, почувствовать славу и почет, заслуженные в суровую военную пору. Война не щадила и военных священников, вооруженных только верой, крестом и желанием послужить Отечеству. Генерал А.А. Брусилов, описывая бои русской армии в 1915 г., писал: «В тех жутких контратаках среди солдатских гимнастерок мелькали черные фигуры - то полковые батюшки, подоткнув рясы, в грубых сапогах шли с воинами, ободряя робких простым евангельским словом и поведением... Они навсегда остались там, на полях Галиции, не разлучившись с паствой». По неполным данным, сложили свои головы или были искалечены в боях более 4,5 тысячи священнослужителей. Это убедительное свидетельство того, что военные священники не кланялись пулям и снарядам, не отсиживались в тылу, когда их подопечные проливали кровь на поле боя, а до конца исполняли свой патриотический, служебный и нравственный долг.
Как известно, в годы Великой Отечественной войны в Красной армии священников не было. Но представители духовенства принимали участие в боевых действиях на всех фронтах Великой Отечественной войны. Многие священнослужители награждены орденами и медалями. Среди них - орденом Славы трёх степеней диакон Б. Краморенко, орденом Славы III степени - клирик С. Козлов, медалью «За отвагу» священник Г. Степанов, медалью «За боевые заслуги» - митрополит Каменский, монахиня Антония (Жертовская).
Торжеством всех торжеств называют Пасху верующие. Для них Воскресение Христово - главный праздник православного календаря. Шестой раз подряд в своей современной российская армия празднует Пасху, осененная военными священниками, появившимися в частях и соединениях после девяностолетнего перерыва.
У истоков традиции
Идея возродить в российской армии институт военных священников возникла у иерархов Русской православной церкви (РПЦ) ещё в середине девяностых годов. Большого развития она не получила, но светские руководители в целом положительно оценили инициативу РПЦ. Сказалось благожелательное отношение общества к церковным обрядам и то, что после ликвидации штата политработников воспитание личного состава лишилось внятного идеологического стержня. Посткоммунистическая элита так и не смогла сформулировать новую яркую национальную идею. Её поиск привел многих к давно знакомому религиозному восприятию жизни.
Инициатива РПЦ захлебнулась в основном потому, что не было в этой истории главного - собственно военных священников. Батюшка обычного прихода мало подходил на роль, например, духовника отчаянных десантников. Здесь должен быть человек их среды, уважаемый не только за мудрость религиозного таинства, но и доблесть военную в том числе, по крайней мере - за очевидную готовность к ратному подвигу.
Таким стал войсковой священник Киприан-Пересвет. Сам он сформулировал свою биографию так: сначала был воином, потом калекой, затем стал священником, потом - военным священником. Впрочем, отсчет своей жизни Киприан ведёт только с 1991-го, когда принял в Суздале монашеский постриг. Спустя три года его рукоположили в священники. Сибирские казаки, возрождая привычный Енисейский округ, избрали Киприана войсковым священником. История этого божьего подвижника заслуживает отдельного подробного рассказа. Он прошел обе чеченские войны, был в плену у Хаттаба, стоял у расстрельной черты, выжил после ранений. Это в Чечне солдаты Софринской бригады за мужество и ратное терпение нарекли Киприана Пересветом. Был у него и свой позывной «ЯК-15», чтобы знали бойцы: священник рядом с ними. Поддерживает их душой и молитвой. Соратники-чеченцы называли Киприана-Пересвета своим Братом, софринцы - Батей.
После войны, в июне 2005-го в Санкт-Петербурге Киприан примет Постриг в Великую Схиму, став старцем схиигуменом Исаакием, но в памяти российских солдат он останется первым военным священником нового времени.
А до него - большая и благодатная история российского воинского духовенства. Для меня и, наверное, для софринцев, она начинается с 1380-го года, когда преподобный Сергий, игумен земли русской и Чудотворец Радонежский, благословил князя Дмитрия на битву за освобождение Руси от татарского ига. Дал ему в помощь монахов своих - Родиона Ослябю и Александра Пересвета. Это Пересвет выйдет потом на поле Куликовом на единоборство с татарским богатырём Челубеем. С их смертельной схватки начнётся битва. Русское войско разобьёт орду Мамая. Эту победу люди свяжут с благословением преподобного Сергия. Павшего в единоборстве инока Пересвета причислят к лику святых. А мы день Куликовской битвы - 21 сентября (8 сентября по юлианскому календарю) назовём Днём воинской славы России.
Между двумя Пересветами шесть с лишком веков. Многое вместило это время - многотрудное служение Богу и Отечеству, пастырские подвиги, грандиозные битвы и великие потрясения.
По воинскому уставу
Как и всё в российской армии, ратное духовное служение свою организационную структуру впервые обрело в Воинском уставе Петра I от 1716-го года. Император-реформатор счёл необходимым иметь священника в каждом полку, на каждом корабле. Морское духовенство представляли преимущественно иеромонахи. Во главе их ставился обер-иеромонах флота. Духовенство сухопутных войск подчинялось полевому обер-священнику действующей армии, а в мирное время - архиерею епархии, на территории которой расквартирован полк.
К концу века Екатерина II во главе военного и морского духовенства поставила единого обер-священника армии и флота. Он был автономен от Синода, имел право прямого доклада императрице и право непосредственного сношения с епархиальными иерархами. Для военного духовенства установили регулярное жалованье. После двадцати лет службы священнику начислялась пенсия.
Структура получила по-военному законченный вид и логичную соподчиненность, но корректировалась еще в течение целого века. Так, в июне 1890 года император Александр III утвердил Положение об управлении церквами и духовенством военного и морского ведомств. Учредил звание "протопресвитера военного и морского духовенства». К его ведению отнесли все церкви полков, крепостей, военных госпиталей и учебных заведений (кроме Сибири, в которой «из-за дальности расстояний» военное духовенство подчинялось епархиальным архиереям.)
Хозяйство получилось солидным. В ведомство протопресвитера военного и морского духовенства вошли 12 соборов, 3 домовые церкви, 806 полковых, 12 крепостных, 24 госпитальных, 10 тюремных, 6 портовых церквей, 34 церкви при разных учреждениях (всего - 407 церквей), 106 протоиереев, 337 священников, 2 протодиакона, 55 диаконов, 68 псаломщиков (всего - 569 духовных лиц). Управление протопресвитера издавало собственный журнал - "Вестник военного духовенства».
Высочайшим Положением определили служебные права военного духовенства и оклады содержания. Главного священника (протопресвитера) приравняли к генерал-лейтенанту, обер-священника Главного штаба, гвардейского или гренадерского корпуса - к генерал-майору, протоиерея - к полковнику, настоятеля военного собора или храма, а также дивизионного благочинного - к подполковнику. Полковой священник (равный капитану) получил практически полный капитанский рацион: жалованье в сумме 366 рублей в год, столько же столовых, предусматривались надбавки за выслугу лет, доходившие (за 20 лет службы) до половины установленного оклада. Равное военным жалование соблюдалось по всем духовным чинам.
Сухая статистика даёт лишь общее представление о священнослужении в российской армии. Жизнь вносит в эту картину свои яркие краски. Между двумя Пересветами были войны, тяжёлые битвы. Были и их Герои. Вот священник Василий Васильковский. Его подвиг опишет в приказе по русской армии №53 от 12-го марта 1813-го года главнокомандующий М.И.Кутузов: «19-го Егерского полка священник Васильковский в сражении при Малом Ярославце, находясь впереди стрелков со крестом, благоразумными наставлениями и личною храбростию поощрял нижних чинов сражаться без ужаса за Веру, Царя и Отечество, причем жестоко был ранен в голову пулею. В сражении же при Витебске оказал он таковую же храбрость, где и получил рану пулею в ногу. Начальничее засвидетельствование о столь отличных неустрашимых в сражениях поступках и ревностной службе Васильковского подносил я Государю Императору, и Его Величество высочайше указать соизволил наградить его орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-го класса».
Это был первый в истории случай награждения военного священника орденом Святого Георгия. Отцу Василию орден вручат 17-го марта 1813-го года. Осенью того же года (24-го ноября) он скончается в заграничном походе от полученных ран. Василию Васильковскому было только 35 лет.
Перепрыгнем через столетие в другую великую войну - Первую мировую. Вот что написал о том времени знаменитый русский военачальник, генерал А.А. Брусилов: «В тех жутких контратаках среди солдатских гимнастерок мелькали черные фигуры - полковые батюшки, подоткнув рясы, в грубых сапогах шли с воинами, ободряя робких простым евангельским словом и поведением… Они навсегда остались там, на полях Галиции, не разлучившись с паствой».
За героизм, проявленный в годы Первой мировой войны, около 2500 военных священников отметят государственными наградами, вручат 227 золотых наперсных крестов на Георгиевской ленте. Орденом Святого Георгия наградят 11 человек (четверых - посмертно).
Институт военного и морского духовенства в российской армии ликвидируют приказом Народного комиссариата по военным делам 16-го января 1918-го года. Из армии уволят 3700 священников. Многих потом репрессируют, как классово чуждых элементов…
Кресты на петлицах
Старания Церкви дали результат к концу нулевых. Инициированные священниками в 2008-2009 годах социологические опросы показали - число верующих в армии доходит до 70 процентов личного состава. Об этом проинформировали тогдашнего президента России Д.А.Медведева. С его поручения военному ведомству и начинается новое время духовного служения в российской армии. Это поручение президент подписал 21-го июля 2009 года. Он обязал министра обороны принять необходимые решения, направленные на введение в Вооруженных силах России института военного духовенства.
Выполняя поручение президента, военные не станут копировать структуры, существовавшие в царской армии. Начнут они с того, что в составе Главного управления Вооруженных Сил Российской Федерации по работе с личным составом создадут Управление по работе с верующими военнослужащими. В его штат введут 242 должности помощников командиров (начальников) по работе с верующими военнослужащими, замещаемые священнослужителями традиционных религиозных объединений России. Случится это в январе 2010-го.
За пять лет так и не удалось заполнить все предложенные вакансии. Религиозные организации даже с избытком представили Управлению минобороны своих кандидатов. Но планка требований военных оказалась высока. Для работы в войсках на штатной основе они приняли пока только 132 священнослужителя - 129 православных, два мусульманина и одного буддиста. (Замечу, кстати, в армии Российской империи тоже внимательно относились к верующим всех конфессий. Военнослужащих-католиков окромляли несколько сот капелланов. В национально-территориальных соединениях, таких, как «Дикая дивизия», служили муллы. Иудеям дозволяли посещать территориальные синагоги.)
Высокие требования к священнослужению, наверное, вызрели из лучших образцов духовного пастырства в российской армии. Может быть, даже из тех, что я вспомнил сегодня. По крайней мере, священников готовят к серьёзным испытаниям. Их рясы не будут больше демаскировать батюшек, как это случилось в боевых порядках незабываемого брусиловского прорыва. Министерство обороны совместно с Синодальным отделом Московского патриархата по взаимодействию с Вооружёнными силами и правоохранительными органами разработало «Правила ношения формы одежды военным духовенством». Их утвердил Патриарх Кирилл.
Согласно правилам, военные священники «при организации работы с верующими военнослужащими в условиях ведения военных действий, в период чрезвычайного положения, ликвидации аварий, опасных природных явлений, катастроф, стихийных и иных бедствий, на учениях, занятиях, боевых дежурствах (боевой службе)» будут носить не церковное облачение, а полевую воинскую форму. В отличие от формы военнослужащих она не предусматривает погон, нарукавных и нагрудных знаков соответствующего рода войск. Лишь петлицы украсят православные кресты темного цвета установленного образца. При совершении богослужения в полевых условиях священник поверх формы должен надевать епитрахиль, поручи и священнический крест.
Серьёзно обновляется и база духовной работы в войсках и на флоте. Сегодня только на подведомственных министерству обороны территориях действуют более 160 православных храмов и часовен. Строятся войсковые храмы в Североморске и Гаджиево (Северный флот), на авиационной базе в Канте (Киргизия), в других гарнизонах. Вновь стал воинским Храм Святого Архистратига Михаила в Севастополе, здание которого ранее использовалось как филиал музея Черноморского флота. Министр обороны С.К.Шойгу принял решение выделить во всех соединениях и на кораблях I ранга помещения для молитвенных комнат.
…У военного духовного служения пишется новая история. Какой она будет? Безусловно, достойной! К этому обязывают сложившиеся веками традиции, переплавившиеся в национальный характер, - героизм, стойкость и мужество российских солдат, старание, терпение и самоотвержение военных батюшек. А пока в войсковых храмах великий праздник Пасхи, и коллективное причастие воинов - как новый шаг в готовности служить Отечеству, Миру и Богу.
Дискуссия вокруг создания в российской армии института капелланов идет по нарастающей. Своей точкой зрения на перспективы реформирования отношений армии и Церкви поделился с обозревателем Марией Свешниковой настоятель храма Всемилостивого Спаса иерей Александр Ильяшенко, возглавляющий сектор Синодального Отдела по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными учреждениями.
“Мне кажется, что сам законопроект лишен конституционной базы, – говорит отец Александр. – Например, от кого капеллан должен будет получать деньги? От Министерства обороны? Это большой вопрос. Также планируется священникам присваивать звания старших офицеров, а их помощникам – сержантов. Если так, то совершенно не понятно, на каком основании будут присваиваться эти звания, будут ли представители Церкви принимать воинскую присягу, кому они должны подчиняться – священноначалию или военному начальству.
Далее, как сказал протоиерей Димитрий Смирнов, для армии потребуется 3,5 тысячи священников, в то время как сейчас в Русской Православной Церкви их всего немногим более 15 тысяч. И снять три с половиной тысячи священников с приходов и отправить их в воинские части мне кажется весьма проблематичным. Тем более что такой священник должен иметь очень глубокую специальную подготовку для миссионерской и воспитательной работы в воинской части. Кроме того, возникает необходимость создания программ, методических и учебных пособий, разработки курсов для подготовки военных священников, после которых они смогли бы работать в войсках.
Те, кто сталкивался со структурами вооруженных сил, понимают, что в армии есть несколько уровней. Одно дело работа с рядовым составом, иное – с младшими офицерами (они молодые). И совсем другое – со старшим офицерским составом, где служат люди сложившиеся, как правило, семейные, имеющие большой стаж и опыт работы. Очевидно, что подход к этим аудиториям должен быть принципиально различным. А значит, требуется и такая подготовка. Также очень важно продумать, как сделать так, чтобы полковой священник не оказался как бы в оппозиции. Или, чтобы офицерская среда не оказалась в оппозиции к нему. Что тоже объяснимо, поскольку до сих пор они жили и работали так, как их учили, но вдруг появится новое лицо в части, которое будет говорить вещи, для них непривычные.
Более того, чтобы воспринимать то, что вам говорят о вере, нужно стремление поверить. А если этого стремления нет? Очевидно, что потребуется очень серьезный пересмотр всей существующей системы учебных программ и высших военных учебных заведений, чтобы выпускники этих заведений могли доброжелательно и глубоко воспринимать то, с чем к ним придет полковой священник. Чтобы они были единомышленниками, а не оппонентами.
Следующее, что необходимо отметить – важна сфера приложения сил священника. В Православии центр тяжести ложится на богослужение и на Таинство. Воспитательная работа очень важна, но она на первый взгляд второстепенна, поскольку напрямую зависит от богослужебной жизни. А для того, чтобы наладить богослужебную жизнь в частях, нужно очень много времени.
Далее, необходимо подумать о выделении личного времени для солдат, офицеров у которых возникнет желание обратиться к полковому священнику. И здесь также должна быть проведена большая подготовительная работа, чтобы служащие в армии, откликнулись так же, как они откликались во времена Суворова и Кутузова. И еще раньше, во времена Дмитрия Донского, когда для всех было очевидно, что без помощи Божией невозможно добиться какого-либо успеха, и шли в бой, осененные хоругвями, иконами.
Поэтому, мне представляется, что должна быть программа государственного масштаба, а не только Министерства обороны или других силовых министерств, и не только Русской Православной Церкви. Потому что требуется работа очень широкого круга специалистов высокого уровня, для того чтобы пересмотреть и дополнить воспитательную работу и требования к образованию, которое дается тем, кто поступает военные учебные заведения. И здесь надо быть готовым к тому, что возникнет масса трудностей: кто-то не захочет изучать эти предметы, кто-то скажет, что он относит себя к другой религии или деноминации.
Стоит также сказать о том, что сразу очень остро встанет вопрос о том, что если разрешить служить в армии православным священникам, надо будет разрешать служить и духовенству иных религий. Тогда невозможно исключать возможность, если в армию пойдут служить представители других религий. Например, протестанты, обладающие большими материальными средствами, но чуждые духовным традициям нашего народа. Это может оказать тяжелое негативное влияние на психологический строй военнослужащих, вызвать отторжение, и волну недовольства уже против любого внедрения, в том числе и православных священников.
Так что вопрос о полковых священниках – это тонкая проблема, которую нужно решать очень деликатно, не оскорбляя чувств верующих и неверующих. И сразу стоит обозначить, с какими трудностям и препятствиями нам придется столкнуться и как их преодолевать”.
Недавно в Военном университете Минобороны РФ состоялся первый официальный выпуск военных священников. Пятнадцать человек, которые получили должности штатных помощников командиров соединений и воинских частей по работе с верующими военнослужащими. Месяц они проходили специальную подготовку, а вскоре отправятся в части.
Для меня как последовательного атеиста (с примесью гностицизма) это одна из самых неоднозначных новостей последнего времени. Уж больно много вопросов возникает в связи с институтом капелланства применительно к нашей армии. Но начнем "от печки".
Начиная с 15 века в русской армии всегда были православные священники, наставляющие и помогающие солдатам не потеряться в монотонности армейской жизни и ужасах войны если таковая случалась. Так, согласно Вики, в 1545 году в Казанском походе с Иваном Грозным участвовал протоиерей Благовещенского собора Андрей с собором священнослужителей. Неизвестно, что было дальше, но не думаю, что священство не присутствовало в жизни армии. А в 17-м веке, при Алексее Михайловиче, войсковым священникам официально выдавалось жалование, то же самое продолжалось и при Федоре Алексеевиче и при европеизированном нашем императоре Петре, который ввел звания обер-иеромонахов флота и обер-полевых священников. И все это несмотря на раскол и церковную реформу. В конце 19-го века в армии Российской империи служили 5 тыс. военных священников и несколько сотен капелланов. А в "Дикой дивизии", например, служили и муллы. При этом священник приравнивался к офицерскому чину и получал соответствующее жалование.
По словам протоиерея Дмитрия Смирнова, в постсоветское время православные священники сразу же пришли в армию, но делали свою работу безвозмездно. Но в 1994 году патриарх Московский и всея Руси Алексий II и тогдашний министр обороны Павел Грачёв подписали соглашение о сотрудничестве. Эот документ стал основой создания Координационного комитета по взаимодействию между Вооружёнными Силами и РПЦ. В феврале 2006 года патриарх дал благословение готовить военных священников, а в мае того же года в пользу воссоздания института военных священников высказался и президент России Владимир Путин.
Сколько и каких священников нужно
Президент тогда, в 2011 году, дал задание создать до конца года институт военных священников в армии и на флоте. Сначала священников собирались учить в Рязанском высшем воздушно-десантном командном училище им. Маргелова, затем - в одном из военных ВУЗов Москвы. И наконец выбор пал на Военный университет Минобороны РФ. Штатные полковые священники появились в российской армии в декабре 2012 года, однако первый выпуск "новых священников" состоялся только сейчас.
Главный священник ВДВ России иерей Михаил Васильев в 2007 году оценивал потребность священнослужителей в российских войсках следующим образом: около 400 православных священников, 30-40 мусульманских мулл, 2-3 буддистских ламы и 1-2 иудейских раввина. Реально пока в армии есть православные священники и муллы. Представители остальных конфессий не "призываются". Так как быть с представителями других конфессий? Дискриминировать их как меньшинства? Или создавать при каждой части по целому подразделению «духовной поддержки»? Или делать из помощников по работе с верующими военнослужащими универсальных экуменистов, способных и исповедь провести, и намаз совершить? А бубен и пейот им тогда выдадут?
С институтом капелланов в маленьких и моноконфессиональных странах понятно – там нет такой проблемы. В католической стране это будут католики, в протестантской – протестанты, в мусульманской – имамы. Но таких всё меньше на карте, большая часть планеты постепенно становится веротерпимой, и в Египте рядом с мусульманами веками живут почти православные копты.
Если бы у нас была вера в Бога-Императора, как в романах "Вархаммер-40к", то тогда тоже было бы всё просто – это были бы комиссары, выполняющие функции священника и инквизитора в одном лице. Но мы живём не в мире фэнтези, у нас всё сложнее.
И есть ещё один немаловажный аспект, моральный. Как известно, поп-раскольник, "патриарх" непризнанной Украинской православной церкви Киевского патриархата Филарет благословил отряды карателей на убийство русских. Понятно, что он самозванец, что он бывший уголовник и отлучён от православной церкви. Но кроме него то же самое – благословение на убийство – сделал и ряд греко-католических священников с Западной Украины. И я очень не хочу, чтобы православные священники могли хоть в чём-то уподобиться таким кровожадным, не побоюсь этого слова, еретикам.
Не наступление, а защита от зла
Все-таки, согласитесь, настоящее, не формальное христианство противоположно войне и убийствам. Пусть я атеист, но философские воззрения Бердяева, Серафима Саровского и ряда других христианских философов мне близки и даже дороги. Поэтому я хотел бы максимально отдалить его от такой неприятной и вынужденной штуки, как война.
У нас никогда не было крестовых походов (против нас были), русские всегда воспринимали войну, как занятие вынужденное. Наличие священников в армии как-то облагораживает войну, а это неправильно. Если я хоть что-то смыслю в духовности, то идя на войну человек, пусть и вынужденно, но выходит из сферы духовности, и ему потому нужно в неё возвращаться после очищения.
Благословение на войну – это уже что-то из разряда Got mit uns или американского "Мы богоизбранная нация", мания величия, которая ничем хорошим не может закончиться. Поэтому в военные священники, если этот институт всё-таки будет приживется окончательно, должны идти исключительно люди, которые будут понимать эту тонкую грань между "утешить и подбодрить" и "благословить на убийство". Священник на войне – это только милосердие и исцеление душ, но никак не крестовый поход или джихад.
Об этом, кстати, говорят и армейские. Так, по словам врио начальника управления (по работе с верующими военнослужащими) Главного управления по работе с личным составом Вооруженных сил РФ Игоря Семенченко, "Задача священнослужителей в Вооруженных силах - создать с учетом особенностей военной службы необходимые условия для реализации верующими военнослужащими своих религиозных потребностей" .
Как видите, «всё не так однозначно». Но я не буду воинствующим атеистом, который размахивает томиком Дарвина и требует «запретить и отменить». Пусть это побудет в качестве эксперимента, очень осторожного и ненавязчивого. А там посмотрим.